Он не позволил отчаянью захватить сердце, но сердце его сейчас всё равно билось слишком часто. Проклятое пламя не желало подчиняться его приказам, как ни старался. Едва он добивался своего, пламя взмывало выше, но тут же угасало вновь, возвращаясь в свои берега.
Этим вечером Учитель был особенно резок в движениях и строг, всем видом показывая, что к нему пришел учиться бездарь, не способный даже как следует раздуть пламя в уже горящей чаше. Шань Шэ закусил губу, набираясь сил для новой попытки, вспоминая пройденный за эти две недели путь. Неужели здесь всё и закончится…

Два дня после ночи, проведенной в зале советов с чашей воска в руках, прошли в лечении, ожоги на ладонях, к счастью, не превратились в сплошные раны, оживающая кожа зудела и чесалась, не позволяя забыться слишком надолго. Но сидящего взаперти Шань Шэ более всего тревожило томительное ожидание предстоящего начала обучения. Не привыкший сидеть в четырех стенах, он усилием воли заставил себя больше спать, медитировать, восстанавливая духовные силы и снова тратя их на лечение, прислушиваясь к каждому звуку, который только мог залететь в его покои.
На третий день, уже под вечер, ему принесли то самое обещанное ученическое ханьфу ордена, темно-серое с красным, с повелением быть готовым приступить к занятиям по истечение часа Тигра. Всю ночь до рассвета он ёрзал, едва смыкая глаза, пытался успокоиться и думал о том, как новость о выкупе ученика и наследника клана восприняли дома.
По сути вышло, что теперь его жизнь принадлежит Верховному Заклинателю. Это бы пугало, не смирись он с этой мыслью заранее. Ставка оказалась так высока, а права на ошибку не было, но теперь уже поздно думать и об этом, пути назад нет, как нет свободы выбирать, куда идти. Он пойдет туда, куда прикажут, и будет делать то, что позволят.
Легкий запах смолы миррового дерева, въевшийся в кожу, уже не помогал расслабить чувства — Шань Шэ слишком привык к нему за три дня, — а льняное масло с порошком камелии и тертый клубень орхидеи отбивали аппетит, однако он старательно нанес лекарство и замотал узкими полотнами, чтобы за ночь дать ладоням шанс перестать чесаться и не мешать на тренировке. В себе он был уверен, он знал, что научится любому движению быстро и всё хорошо запомнит.

Учитель Вэнь Хаодун был еще молод, сухощав и скуп на эмоции, будто пламя спалило его изнутри и оставило таким навсегда. Он не был ни удивлен появлением нового ученика, ни раздражен, он просто выполнял свою работу, шаг за шагом ведя его по техникам ордена и пытаясь вытрясти “деревенские замашки” и прочий не аристократический стиль из его движений. Дзянь в его руке лежал уверенно, а голос не повышался ни разу за всё время. Ни на цунь не отступая от этого темпа Шань Шэ тренировался как проклятый с рассвета до луны, имея небольшие перерывы на еду и отдых — как сказал Учитель, эти перерывы были для него, а не для ученика. Потому, стоило только чаше с рисом опустеть, он снова брался за меч и ждал Учителя, выполняя заданное. Глубокой ночь он приходил в свои покои и падал на кровать чуть ли не лицом вниз, чтобы забыться коротким сном и утром повторить пройденное вчера, а затем начать изучать новое.
Всё шло своим чередом, и он справлялся, до тех пор, пока не начались занятия магией ордена. Признаться самому себе, что не подумал о такой малости, когда собирался стать учеником, он не мог. Он как раз подумал и был уверен, что пробьет своим усердием любую стену в свой срок. Но этот срок внезапно урезали до полумесяца. Шань Шэ с трудом верил, что кто-то смог бы освоить такую сильную магию в несколько дней, даже работая на износ, но условия были именно таковы.
Он не был ребенком, или новичком, или слабым заклинателем, к нему прикладывалась мерка, ради которой, как он теперь понимал, ему приходилось растягиваться изо всех своих сил. Стиснув зубы, он который день пытался управлять пламенем, разлитым в чаше, одной из многих в ряду.
Учитель ходил за спиной, не добавляя спокойствия и не придавая уверенности, что всё идет хорошо. Да кого он обманывает — всё шло слишком отвратительно! Хорош же адепт ордена Огня, которому задушить пламя легко, а раздуть невозможно!
Змей изо всех сил потер лицо руками, пытаясь взбодриться и найти иной выход Ци. Кормить огонь свой Ци нужно было слишком осторожно: стоило только дать слишком много, и пламя начинало шипеть, мерцать, опасно наклоняться в сторону и вниз, того гляди погаснет. А не докормив, он не получал видимого результата, или не мог его удержать.
— Последний шанс.
Слова точёные как мрамор, холодные как бесстрастное звездное небо над головой ударили его в спину. Шань Шэ смотрел в небесные глаза, чувствуя смятение перед выбором, который он не в силах был сделать за один миг, а тем более — в одиночку. Помощи ждать было не откуда.
Все эти годы он жаждал силы и только силы, ступая легко по трудностям, оставляя их под ногами, зная, что он разрушит любое препятствие на своем пути. Но случилось так, что он уперся в непреодолимую стену. У которой было имя, и стирать это имя было куда больнее, чем чувствовать это бессилие обуздать пламя в единственной чаше, стоящей перед ним.
Сами собой кулаки сжались до хруста костяшек, а волна гнева, холодной ярости, вырвавшаяся из его горла, ладоней, пробудила поток совсем не правильной Ци. И прежде, чем Шань Шэ смог понять, что происходит, и уж тем более остановить себя, под его утробный тихий рык огни в чашах были погашены. Внезапно их окутала тьма, и ночной ветер принес холод.
Учитель, ни слова не говоря, развернулся и стремительно ушел, оставляя его в тишине. Силы были потрачены почти полностью. Падая на колени, Змей чувствовал только разочарование и усталость. Он думал, что справился с теми далекими уже чувствами, но правда всплыла из глубокого омута в самый неподходящий момент, и теперь тащила его на самое дно.

[nick]Юэ Шань Шэ[/nick][status]Алый Змей[/status][icon]http://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/25/475941.jpg[/icon][quo]ученик ордена Цишань Вэнь[/quo]

Отредактировано Wen Ning (Воскресенье, 28 февраля 05:46)

Не нашлось ничего лучше, чем ждать своё наказание, сидя на вершине лестницы, ныне погруженной во тьму, и смотреть на огни Безночного Города там, вдалеке, за стенами Знойного дворца. Что ж, он хотя бы добрался сюда, сумел зайти так далеко и может наслаждаться этим завораживающим зрелищем, не испытывая сожаления. Ведь сегодня он сделал всё, что мог, и не смог был сделать больше — он это точно знал, он пытался на пределе своих сил. Жаль, что отпущенного времени оказалось слишком мало на то, чтобы пройти испытание и подняться выше.
Гадать о том, каким наказание будет — темница, смерть или изгнание, наверняка у Владыки есть длинный список на выбор, — совершенно не хотелось. Тратить свои последние мгновения тишины и покоя на будущее, где при любом раскладе будет боль, — непозволительная роскошь. Потому он привел свои чувства в порядок, перестал думать о том, что происходило за его спиной, об Учителе, который ушел на доклад. Скоро он вернется со стражей, и ждать осталось недолго…
Золотое ядро восстанавливалось быстро, как бы сильно он ни расходовал духовные силы, не зря же он тренировался так много в последние годы. Что ж, возможно, умереть и вовсе не страшно, если ты спокоен, а твоя Сердечная Природа в гармонии с Небом. Куда страшнее было бы остаться и продолжить выбранный путь… здесь. Шань Шэ позволил себе улыбку, не ту, что скрывает истинные чувства, а самую настоящую, живую, широкую, освобождающую их, и сделал глубокий вдох.
Завораживающие огни вдали остались снаружи, они били в смеженные веки цветными пятнами, растворяющимися в темноте. Он слушал только свое дыхание, чувствовал как Ци наполняет легкие, как кровь разносит ее по рекам, как наполняются озера, возвращая его в обычное состояние умиротворения. Что бы дальше ни произошло, он примет это безропотно…

Приближение к нему выдали не звуки — запахи и тепло. И он позволил, не шелохнувшись, ведь решение принято, и что бы ни ждало его, он готов… Но запах крови у самого лица… Его ни с чем не спутаешь.
— Ещё раз.
Голос, который он теперь узнает везде, в любом состоянии, прозвучал над головой, заставляя глаза распахнуться, а взгляд медленно подняться вверх. Отпечаток на лбу горел, будто его коснулись не пальцем, а расплавленным воском.
“Так тихо… Я бы был уже мертв…”
Несмотря на прохладу ночи, по телу прокатилась волна жара. Запах крови стал ощутимо сильнее, стоило всем чувствам обостриться.
“Эта кровь…”
От понимание того, что Учителя Вэнь Хаодуна он вряд увидит снова… целым, если это вообще случится, заставило жар выбить испарину на лице. Его наказание, пока что, смерть Учителя?
“Не понимаю! Учитель сделал что-то не так?”
Почему наказан Учитель, а не нерадивый ученик? Разве это правильно?
Склонить голову, скрестив руки перед собой, было той отсрочкой, чтобы справиться с лицом, не показывая своего изумления, смятения и липкого страха, который опутал его не сразу, будто долго примеривался. И он еще надеялся, что сможет сохранить покой? Однако заставлять Владыку ждать — лишний раз испытывать его терпение.
— Этот ученик повинуется, — Шань Шэ разогнулся, глядя на потушенный им светильник, ещё не совсем понимая, что именно он может сделать, но уже очевидно, что пламя для него никто не собирается разжигать, дабы он мог продемонстрировать еще раз, как ловко он его гасит.
Когда дело касалось того, чтобы затушить костер, ему не было равных, и за водой не приходилось бегать, а теперь он так сильно жалел, что тренировал тело больше, чем пытался дружить с огнем! Талисманы огня — кривое колесо, которое подвело его в самый неподходящий момент, но учителя дома он бы все равно не смог найти…
Всего-то нужно зажечь искру, направить ее на фитиль и влить Ци так осторожно, чтобы пламя разгорелось, а не погасло. Просто осторожно. Зажечь искру… ради собственной жизни. Ну же!
Точка на лбу горела всё сильнее, словно пыталась сжечь его голову, пронзить все девять дворцов, разом раскрыть запертые ещё двери и дать глупому адепту понимание, как сделать то, чего он еще не умеет.
Отчаянное ли желание, или внезапно разболевшая голова, переполненная Ци, грозящая вот-вот взорваться, подгоняли вперед, запах крови стал вкусом крови, когда проклятая искра сорвалась с пальца и все же поселилась в светильнике.
Вот только пламя, поднявшееся из него, оказалось, синим, почти невидимым, огибающим фитиль и стенки чаши.
Шань Шэ вздрогнул, холодея изнутри, и влил больше Ци, чтобы погасить это недоразумение. В ответ хладное пламя только жадно слизнуло подарок и полыхнуло, поднимая свои языки выше и выше, рождая своим появлением настоящий страх в его сердце, настолько настоящий, что он даже не стал скрывать его, изумленно глядя на чашу и пытаясь отобрать у этого пламени силы.

[nick]Юэ Шань Шэ[/nick][status]Алый Змей[/status][icon]http://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/25/475941.jpg[/icon][quo]ученик ордена Цишань Вэнь[/quo]

Отредактировано Wen Ning (Воскресенье, 28 февраля 05:46)

Рука, так щедро пахнущая кровью снова касается лба, то ли пытается вразумить, то ли остановить поднявшийся Ветер.
Ветер Владыки Бессмертного жаркий, пустынный, дарующий его Огню силу, раздувающий пламя до небес. Его же Ветер холодный, как свистящий и воющий — в горном ущелье. В этом ли причина того, что не получается кормить жаркое пламя холодом гор?
Лоб горячий, а капли пота, стекающие с него холодны, как талая вода, как и руки, через которые проходит Ци от синего пламени обратно — к нему. И, стоило этому неправильному пламени погаснуть, красные всполохи замаячили перед глазами, затанцевали расходящимися кругами и рассеялись во тьме, оставляя его в пустоте и непонимании.
— Зажги это пламя ещё раз, — это не просьба, и он вновь подчиняется, собираясь с силами. Владыка не торопится наказывать его, хоть всей кожей он чувствует, что угодить не сумел. Возможно, лишь хочет убедиться, что ученик пытается нарушить законы, слить воедино магию другой школы и школы ордена Цишань Вэнь.
Если бы только он раньше мог понять, что течет в его крови, он вряд ли бы оказался здесь сегодня, не вытравив из себя…
Шань Шэ сжал зубы, стоило только подумать о том, и направил Ци вперед. Нет, в этот раз он не будет делать вид, что границы чаши имеют значение, это пламя было духовным и не трогало ничтожное масло жаровни, будто брезгуя им. Шар синевы с редкими всполохами повис над ней, постепенно расширяясь вверх. Пахнуло свежим, почти морозным воздухом, в лицо. Возможно, его ощутил только он сам, замирая на миг и любуясь своим творением, которое больше не требовало страха, чрезмерных усилий или сожалений. Поздно.
Эхом издалека этот хладный ветер принес голос, едва ли забытый, как и тот последний день.

— А-Шань, запомни, ты должен запомнить… Никому не говори, никто не должен знать о том, что ты умеешь, пока не придет время.
— Мама, а как я пойму, что время пришло?
— Ты поймешь… А пока спрячь и никому не показывай.
— Хорошо, мам. А-Шань никому не скажет.

Юэ Сяолин осталась в его памяти вечно “Молодой Душой”, покинувшей его так давно. Ниточка, связавшая его с любовью матери — то, что мешало ему остаться на пути, который он выбрал себе сам. Глядя на то, как две магии сливаются в одно, он понимал, что наказание будет заслуженным, ибо такое всегда было под запретом. Был ли у него выбор? Признать поражение и принять смерть или изгнание?
Тяжелая рука Верховного Заклинателя не просто так лежит на затылке. Уж если и он сам понял, что натворил, разве это будет скрыто от Него?
Руки плавно опустились на колени, Шань Шэ не хотел, чтобы охватившая их дрожь была слишком заметна тому, кто стоял над ним и наблюдал за всем, что происходит.

[nick]Юэ Шань Шэ[/nick][status]Алый Змей[/status][icon]http://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/25/475941.jpg[/icon][quo]ученик ордена Цишань Вэнь[/quo]

Отредактировано Wen Ning (Воскресенье, 28 февраля 05:47)

Что-то странное происходило, но Шань Шэ не решался поднять голову, не рискуя потревожить руку Владыки. Кто бы знал, как сильно он хотел видеть его лицо сейчас, чтобы понять больше! Отчего в воздухе нет того разлитого пламени, будто идущего впереди него, когда тот гневался. Он еще не забыл ночи своего предыдущего наказания и готов был поручиться, что гнев Владыки выглядит… иначе. Не так, как то, что льется через его затылок, растекаясь по озерам, восполняя утраченное, растопляя внутренний холод. Ледяные пальцы начали согреваться, тонкие иголочки покалывали их, будто занемевшие от долгой тренировки. Шань Шэ закрыл глаза, пытаясь не расплескать подаренное ему — показанный огонь, текущий по жилам семьи Вэнь, мог быть и исцеляющим. Ещё один урок, который он запомнит, как тот, предыдущий — Огонь может убивать мгновенно.
“Как яд, если его мало, лечит, а если много…” — такой пример был ему ближе, куда более знаком.
Наконец, его затылок, сжатый сильно, но все же бережно, будто держали щенка, был выпущен, а в голосе Главы Ордена он услышал нечто непонятное, довольное и сытое. Притом, что новоиспеченный адепт нарушил закон, пытаясь слить магию разных школ воедино, хоть и делая это без понимания причин, наказания не последовало. Сейчас.
— Время пришло и этот ученик закроет свою память о произошедшем сегодня. Для всех. Эту ночь и один день он проведет один в медитации и размышлениях, а затем задаст свои вопросы и прилежно продолжит обучение с прежним наставником. Он не будет наказан, пока не осознает произошедшего.
Шань Шэ не посмел посмотреть вверх, а только растянулся, касаясь руками холодных плит, останавливая мысли, пряча эмоции в рукав этикета.
— Этот ученик благодарит Владыку Бессмертного за наставления! — Он позволил себе лишь искреннюю благодарность в голосе, оставаясь в той же позе еще некоторое время. Обрывки фраз завертелись, меняясь местами, выстраиваясь в цепочку понимания всего, что ему было сказано.
“Время пришло”.
Он не ослышался? Может ли Верховный заклинатель видеть то, что существует в памяти других людей? Или он случайно прошептал, выдав себя? Нет, этого не было. Значит, все самые смелые и опасные мысли нужно спрятать так глубоко, чтобы самому до них не добраться. Никогда. Ни за что. Иначе он сам выкопает себе могилу и шагнет в нее по приказу.
“Учитель жив!”
Отчего-то стало легче дышать. Да, учитель был наказан, это явно дали ему понять, и наказан из-за его оплошности, но из-за этой же оплошности Глава Ордена пришел взглянуть на происходящее и в итоге уходит довольный. Шань Шэ обернулся через плечо, высокая фигура Верховного Заклинателя спокойно плыла обратно во дворец. Он дождался, пока Владыка скроется из виду, и только после этого разогнулся.
“Когда я осознаю происходящее, я буду наказан”. Так ли это или нет, на всякий случай лучше быть готовым понести серьезное наказание, чем не ждать его вовсе. Когда он осознает… Что случится тогда и что значит “осознать” в понимании Главы Ордена? Он боялся, что у него недостаточно ума, чтобы осознать это понимание, и тем самым навлечь на себя новую беду. Нужно учиться ходить по острию и держать баланс. Что еще важного было произнесено, а тем более — не произнесено, о чем он должен не забыть?
“Никто не должен узнать о том, что случилось. Наставник не должен узнать тоже. Никто, значит, никто”.
Это пугало даже больше, чем всё остальное. Если кто-то увидит или узнает, какая магия у него выходит, он нарушит приказ и, возможно, еще десяток правил, существующих в мире заклинателей, так что лучше продолжить тренировки где угодно, только не там, где кто-то может появиться.
Извиниться перед учителем за неприятность, случившуюся с ним, он сможет завтра.
Подниматься на ноги было непросто. От долгого сидения и слишком большого расхода духовных сил они почти онемели, а прогулка пешком к своей комнате доставляла неудобства. Знала ли мама, что даря сыну магию, способную снимать боль и гасить пламя, он не продвинется в ее изучении? Только теперь, когда эта магия была не нужна и даже мешала, ему придется разобраться с этим самому.

Наставник Вэнь Хаодун, бледный как неокрашенное полотно, стремительно вошел в его комнату вечером следующего дня и, не дав ему возможности извиниться, приступил к опросу по “пристойным” приёмам ведения боя и внутреннему этикету.  Если с дозволенными в высоком обществе приёмами боя к тому времени Шань Шэ хоть как-то разобрался, в этикетах он еще плавал нещадно. Кроме совершенно очевидных вещей, существовало множество правил, которые в голове пока что не укладывались. Наставник был холоден, почти отрешен, свалил в его руки стопку свитков, вытащенных из рукава, и ушел, даже не взглянув на прощание.
Утром за ним зашли и сопроводили на широкий двор для тренировок юных учеников ордена, еще не достигшим пятнадцатилетия, где он начал постигать все перипетии и таинства строевой военной подготовки. Это был почти отдых на свежем воздухе под взглядами мальчишек, любопытных, еще не научившихся бояться, либо как раз хорошо понимающими, как совершаются дела в Ордене Цишань Вэнь, и то, что слава о нем уже по многим здесь разошлась, рождало любопытство иного рода — хотелось послушать, что же говорят о нем, когда он поворачивается спиной. Тех явных оскорблений, что он видел на осенней охоте, здесь не было, а наставник юных учеников не запрещал им знакомиться с ним. Шань Шэ старался держаться дружелюбно, но всё же не спешил принимать предлагаемую дружбу, оставляя себе возможность присмотреться к тем, кто проявлял к нему интерес. Благо, что Учитель Вэнь Хаодун не давал ему скучать слишком долго. На второй вечер он проверил его впечатления и память по прочитанному за предыдущую ночь, остался почти удовлетворен и даже один раз одобрительно покачал головой. На третий, когда юные ученики отправились на урок каллиграфии, личный наставник увел его за пределы дворца на специально отведенное поле, где до самого ужина учил построениям в полете на мече, сложным фигурам и всему тому, что должен о полетах знать адепт его возраста.
Перед самым отбоем наставник снова пришел в его комнату. На сей раз темой опроса была медитация и управление внутренними каналами. Днем позже они снова оказались на вершине лестницы у горящей чаши вместе с толикой опаски во взгляде одного и удивительной незаинтересованности другого. В тот вечер Шань Шэ понял, что Владыка не позволил ему настаивать или обучать его насильно. Раздуть горящее пламя в тот вечер, не используя свою “испорченную” Ци, у него не вышло. Вэнь Хаодун отпустил его на отдых без лишних слов.
Так прошла еще одна неделя, один круг тренировок за другим, новые попытки освоить магию Ордена, не выдавая своей. И даже глубокой ночью в собственной комнате, когда все спали, перекидывая маленький огонек с ладони на ладонь, он так и не смог понять, как добиться вызова настоящего огня. Он пробовал держать руку над свечой, получая ожог, и затем — над синим пламенем, холодным на ощупь. И пламенем это было трудно назвать. Ожог исцелялся без следа. Он вспоминал, что мама была лекарем, ему говорили, что она из горной деревни, на которую напали разбойники, она одна выжила. Он всегда думал, что эта ее сила — сила целителей той деревни. Могло ли это быть правдой?
И в этот вечер он повторил попытку разделить Хладное Пламя и свою Ци, чтобы наставник не заметил и не стал приглядываться. Когда ему казалось, что он уже ухватился за хвост успеха, он выскальзывал из его пальцев и исчезал. Пламя неизменно возвращалось в свое берега.
Оставалось надеяться, что обещанное наказание за то, что он “осознает” свои способности, случится еще не сегодня.

[nick]Юэ Шань Шэ[/nick][status]Алый Змей[/status][icon]http://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/25/475941.jpg[/icon][quo]ученик ордена Цишань Вэнь[/quo]

Отредактировано Wen Ning (Воскресенье, 28 февраля 05:47)

За ним пришли в час Крысы, когда он уже собирался отдохнуть, чтобы на рассвете начать новый день, полный изнуряющих тренировок. Нет, он не жаловался на однообразие и к постоянному тяжелому труду был привычен, но долгое ожидание подтачивало терпение, и чем больше дней проходило, тем больше он понимал, как управлять хладным пламенем, но тем меньше — как превратить его в живой жаркий огонь клана Вэнь, не смешивая техники. Да и смешать не получилось, пламя оставалось все таким же синим и холодным, зато неплохо исцеляло, что, конечно, было важно, но не для поиска решения.

Поиск зашел в тупик, но о существовании, наконец, вспомнили, и теперь, вероятнее всего, ситуация разрешится, так или иначе, а утомляющее ожидание закончится. Тайная надежда на то, что Владыка даст ему еще немного времени, мелькнула шальной мыслью, заметалась меж холодных стен и исчезла во тьме. Чем дальше он спускался, ведомый адептами, тем труднее становилось вспоминать обратную дорогу. Они шли навстречу ветру, какой бывает в горах по ночам, ледяной, пронизывающий до костей, заставляющий чувствовать боль острее.
Голые стены, решетка во весь пол, жаровня с едва теплящимся пламенем, ни дна ни потолка — что за помещение! Сюда приходить только, если заскучаешь по Ущелью Ледяного Дракона. К слову сказать, никто по нему никогда и не скучал, так что холодок пробрал по коже, стоило шагнуть на решетку и почувствовать бездну под ногами.
— Оружие этому адепту не понадобится. Возьмите и идите.
Отдать оружие? Передать свой меч кому-то другому? Сердце скрипнуло, но сдалось, ибо выбора ему не оставили. Едва ли не в первый раз с тех пор, как он получил меч отца и установил с ним духовную связь, Хэйчжао не касалась чужая рука.
“Прости, друг… Надеюсь, ещё увидимся”, — пальцы расцепить пришлось усилием воли, не хотели, а сердце зачастило.
— Этот ученик приветствует Владыку Бессмертного, — руки не должны дрожать, когда, скрещенные, они будут вытянуты вперед, но волнение скрыть вряд ли удастся, как бы низко ты ни поклонился.
— Знает ли Юэ Шань Шэ, как отличить шелк от иных тканей?
— Этот ученик может отличить шелк на ощупь, — вопрос заставил думать, что именно требовалось ответить. — Ученик не знает. Прошу Владыку дать наставления!
Холодный ветер бил в лицо, едва ли не раздувая волосы, от этого даже ему, привыкшему к такому, становилось неуютно.

[nick]Юэ Шань Шэ[/nick][status]Алый Змей[/status][icon]http://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/25/475941.jpg[/icon][quo]ученик ордена Цишань Вэнь[/quo]

Отредактировано Wen Ning (Воскресенье, 28 февраля 05:47)

Волнение не дает сосредоточиться на главном — на том, что ему говорят, хотя уши исправно слышат каждое слово, мысли не могут собраться воедино. Понять, зачем он здесь, было не трудно, в прошлый раз они не закончили, и предстоял либо новый урок, либо то, о чем говорилось прямо:
— …. а потом сжимается в тугой шар, словно сам червь, принимая смерть и рождая запах, подобный шерсти или волосу.
Хотя и казалось раньше, что он к этому готов, но становиться тугим шаром или принимать иного рода смерть совершенно не хотелось, тем более здесь, где его никто не будет искать и даже не вспомнит о его существовании, если он сегодня не вернется в свои покои.
Шань Шэ выслушал наставления до конца, не разгибая спины, покусывая с досады губы. Чувствовать себя беспомощным было не приятно. Это злило. Злило и то, что помещение выглядело клеткой, и то, что отобрали меч. Без духовного оружия оставалась только магия, а магия была его откровенно слабым местом.
— Пусть этот ученик оставит орденские одежды у двери и подойдет ближе к огню. Сегодня он станет шелковой нитью в руках главы ордена Вэнь.
Это обещание прозвучало как приговор, и не подчиниться — стать тем самым тугим шаром прямо сейчас.
— Ученик… повинуется, — на холоде голос зазвучал низко и хрипло. Если таков выбор главы, что ж… глупо было надеяться на второй шанс. Или всё же? Надежда робко пробралась во взгляд и тут же была спрятана под взмахом ресниц, упала в темноту под ногами, пока он снимал верхнее одеяние, халат и штаны. Для этого сапоги пришлось снять тоже, это уже не имело особого значения, когда холод пробирал до костей, есть они или нет. По привычке, выработанной годами, он снял и нижнюю куртку, да поздно заметил, вспомнив, что это уж совсем пошлость в благородных кланах.
Однако сделанного не воротишь, куртка упала поверх остальной одежды, оставшись лежать у самого входа.
— Сейчас Юэ Шань Шэ должен взять себе пламя из этой жаровни. Если он не понимает, он может спрашивать.
Шань Шэ ступил босыми ногами на ледяные прутья “клетки”, что удерживала от падения в холодную бездну, и приблизился к огню. Холод он мог выдерживать долго, но сейчас это стало настоящим испытанием. Сосредоточенность поплыла, влекомая беспокойством о том, что происходило и должно будет произойти. Ему давали шанс, а он совершенно не понимал, что нужно делать.
Как же это бесило! Он мог бы погасить это пламя, но взять? Смесь тепла и холода била в лицо, заставляя прищуривать глаза, приятным это ощущение назвать было невозможно, уж либо то, либо другое, но именно так он сейчас чувствовал себя. Попытка слить вечных врагов, либо отделить одно от другого, найти и прочертить между ними незримую, но непреодолимую грань.
Возможно… Возможно ли второе?
— Этот ученик не слишком умен, — произнес он себе под нос. Врать самому себе, раз уж убедился в том, а тем более Главе Вэнь, ни к чему. — Но хочет стать лучше…
Он протянул руки, чтобы… чтобы что? Зачерпнуть углей из жаровни? Аж лицо скривилось в усмешке — как глупо. Так ли всё просто? Возможно бы, даже удалось, окутай он руки синим пламенем. Нет, не этого ждут от него. Пригласить огонь на свои ладони? Чем кормить?
Он на миг застыл, беспомощно закусив губу, а потом вскинув вопросительный взгляд во мраке, едва рассеянном затухающей жаровней, встречая темный, как беззвездная ночь, взгляд Владыки, и только набравшись решимости, произнес:
— Прошу, научите меня!

[nick]Юэ Шань Шэ[/nick][status]Алый Змей[/status][icon]http://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/25/475941.jpg[/icon][quo]ученик ордена Цишань Вэнь[/quo]

Отредактировано Wen Ning (Воскресенье, 28 февраля 05:47)

Владыка внемлет просьбе. Он делает несколько шагов вокруг жаровни и оказывается за спиной. И сразу же становится теплее, будто за ним — нагретая солнцем стена. Бывает такое в горах, воздух свеж и пахнет снегом, а камень теплый, и так приятно положить на него руку. Но шальная мысль — прислониться всей спиной — заставляет часто моргать и растерянно прикусить кончик языка. В горле пересохло от волнения, а это помогает.
Владыка сам подходит настолько близко, что его одежды касаются кожи, оставляя на ней ощутимые удары маленьких невидимых молний. Обычно он не настолько чувствителен, но сейчас он ощущает себя оленем, который ждет свою стрелу, и оттого всё обостряется до предела. Сжавшиеся на миг лопатки выдают. Даже не известно, что неприятнее.
— Наставник должен был учить Вэнь Шань Шэ основам медитации. Сейчас этот ученик будет только дышать и смотреть внутрь себя.
Нужно ответить, но язык будто не желает шевелиться. Он только кивает едва заметно и делает первый глубокий вдох. Глаза бы лучше закрыть, но не смотреть невозможно. На его руке начертан талисман, и он пытается запомнить… Кровью?
Он опять затаил дыхание и забыл дышать. Вернув себя на путь, он чувствует, как горяча ладонь и пальцы, что сжимают его предплечье, и еще — что рука… будто не принадлежит ему больше. Вернее не так, не только ему принадлежит. И что от руки тянутся по рекам вверх и вниз волны Ци.
Вдох и выдох…
Волна такой силы, словно прорвало плотину на реке, и вся вода стремительно хлынула и поднимается, затапливает берега, сметает всё на своем пути, заливает руку, грудь и голову. Становится нечем дышать, а холод обжигает ровно до того момента, как средний даньтянь наполняется огнем Ци Владыки. И можно снова сделать глубокий вдох, поглощая жар, разливающийся по телу, и выдох, проталкивая его дальше. Ниже, в живот и ноги.
Голова вдруг болит так сильно, пытаясь не пустить в себя чужеродное, отталкивая, отвергая пламя, и плывёт, края жаровни и угли растворяются и танцуют вместе с ней, расплываются в глазах. Отвергнутая Ци стремительно пробегает по срединному озеру вниз и окутывает золотое ядро, заставляя тело реагировать… Шань Шэ тихо вздрагивает и запрокидывает голову… неподобающим образом.
Пригоршня искр рассыпается веером по спине, отрезвляет, заставляя вспомнить, что за теплая “стена” стоит позади него. Постыдно и до боли реагирует тело, отзываясь на вливание Ци такой силы, что своей собственной он больше не ощущает, и даже закушенная губа не может привести в чувство.
Дышать. Считать каждый вдох и выдох теперь спасение. Слушать тело, слушать огонь, стекающий по ногам в ступни. Кажется, что огонь, сжигает его изнутри, накапливается и разрывает. Это ли означает быть шелковой нитью в пламени?
Нельзя сгореть, нельзя расплавиться и стать черным мертвым шариком. Нужно… взять… пламя.

[nick]Юэ Шань Шэ[/nick][status]Алый Змей[/status][icon]http://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/25/475941.jpg[/icon][quo]ученик ордена Цишань Вэнь[/quo]

Отредактировано Wen Ning (Воскресенье, 28 февраля 05:47)

Шань Шэ никогда бы не подумал, что способен залиться краской, дед всегда говорил, что для этого он слишком наглый, и до этого момента он был уверен, что так и есть, но холодная кожа, он знал, уже не бледна, блудная кровь вернулась в голову, и… как же стало неловко! Хорошо, что здесь так темно и еще лучше — что он стоит спиной, и Владыка не видит его лица. Или все же…? Жгучие прикосновения к обнаженной спине и затылку расшитого защитными узорами холодного шелка одеяний Главы Ордена заставляют открыть глаза. Это уж совсем безумие — ложиться чуть не всем весом на того, кто стоит за спиной.
И он снова встает уверенно, чувствуя босыми ногами холод прутьев решетки и жар, исходящий из стоп навстречу ему. Он снова ощущает, как горит предплечье, стиснутое в пальцах еще сильнее, как острые ногти врезаются в его кожу. Это отрезвляет. Освежает память о том, что он должен дышать правильно, а не как сейчас, неуправляемо, рвано, шумно…Как и рука Владыки на его животе, внезапно прижимающая к этому холодному искрящемуся шелку, заставляющая снова почувствовать эту… неловкость вперемешку с чем-то пока еще не осознанным, смутным, уходящим в глубину, уводящим почти что в благоговейный ужас, как если бы он падал с высокой горы и, ожидая смерти, любовался долиной, простирающейся далеко внизу под устремленным вниз телом.
Это чувство… беспомощности… Едва ли раньше он его испытывал с такой силой. Оно пугало своей откровенностью, настойчивой простотой, заставляло трепетать в предвкушении чего-то нового. Не обязательно понравится, но забыть будет невозможно, и он не забудет этот… урок.
Если выживет.
— Теперь направь это в точку Минмэнь, — раздается над самым ухом.
Сосуд Жэнь переполнен, напоминает Владыка, переполнен настолько, что ученик не контролирует свое тело, оттого ему неловко, оттого он отвлекается. Дыхание поможет направить Ци по всем трем сосудам равномерно, но главное сейчас — направить Ци в сосуд Ду. И если всё сделать правильно… если…сделать…
Врата Жизни наполняются не сразу, постепенно выравнивается дыхание, и становится легче, свободнее. Даже под давлением пальцев на живот. Когда принимаешь свою беспомощность в чужих руках, когда принимаешь своё доверие чужим рукам для самого себя же. Без остатка.
Он смотрит на свою руку, на пальцы, сжимающие её, любуясь долиной далеко внизу и дыша ровно. Теперь почти безмятежно.

[nick]Юэ Шань Шэ[/nick][status]Алый Змей[/status][icon]http://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/25/475941.jpg[/icon][quo]ученик ордена Цишань Вэнь[/quo]

Отредактировано Wen Ning (Воскресенье, 28 февраля 05:48)

Когда есть ясность, освещенная огнем, все становится проще. И если уж открылся, уже не спрячешься во тьму. Показать то, что  лежит на поверхности, слишком просто, не показать, что таится, до конца не понятое, глубже — вот задача. Но он даже и не знает теперь, то, что он вдруг понимает, слушая одобрительные слова и приобретая уверенность в том, что все обязательно получится, он не знает, сможет ли повторить это, если… Владыки рядом не будет?
Нет. Сейчас нельзя об этом, сейчас нельзя, иначе ци рассеется и уйдет в пустоту. Сейчас он здесь, а Владыка склоняется еще ниже, почти касаясь его плеча, он ощущает жар, исходящий от дыхания, чувствует, как скользят пальцы от пупка вверх по животу, как загорается след, будто огненная рана, рождая новую волну жара в его теле.
— Молодец, — слышит у самого уха, и на мгновение прикрывает глаза, ловя голос кожей, вибрируя вместе с каждым произнесенным звуком, едва заметно поводя ноздрями. То, что, возможно, это высшая похвала от Учителя, приходит на ум чуть позже. когда эта волна, оставив рой мурашек на коже, уже пробежала вниз по спине.
Шань Шэ почти незаметно сглатывает, оставаясь в том же состояния покоя, в которое примешивается теперь… удивление? Только ли ци в нескончаемом избытке приводит его в беспомощное состояние желания, тесно сплетенные потоки, а не прикосновения к коже, не близость, сильнее которой он еще не познал в своих поисках? Кажется, что Вэнь Жохань не просто рядом, он в его голове, в его крови, растворен в его ци, и от этого он в равной степени в ужасе и восторге. Но это где-то так, в глубине, куда и сам боится заглянуть, а лишь едва осознает, скашивая взгляд к его лицу, всего на миг, моргая и возвращаясь к пламени жаровни. К руке, которую разворачивают ладонью вверх, и он покорно подчиняется, переполненный огнем Солнца.
— Расслабь пальцы. Дыши. Верни-вспомни то, что только что чувствовал. И пожелай пламя себе, как желают женщину.
Покорно же он представил самую желанную из них, но образ расплылся и никак не мог вернуться, как он ни пытался, лица женщины он не увидел. Пусть без лица… Пусть. Пожелать. Себе. Пожелать.
Он зажмурился и пожелал изо всех сил и тут же распахнул глаза, задыхаясь от сокрушительного понимания, что хочет себе совсем не женщину. Прежде чем страх умер, не родившись, на ладони затанцевали языки пламени.
И он не был уверен, что взял их… из жаровни.

[nick]Юэ Шань Шэ[/nick][status]Алый Змей[/status][icon]http://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/25/475941.jpg[/icon][quo]ученик ордена Цишань Вэнь[/quo]

Отредактировано Wen Ning (Воскресенье, 28 февраля 05:48)

Страх все таки опустился на него, чуть позже, и не сдерживаемый ничем растекся по венам. Сейчас он не мог придавить свои чувства тяжелой глыбой льда, остудить их, заморозить в хладном пламени, дарованном ему матерью. На краткий миг он вспомнил о нем, и голову свело обручем. Нет, значит, не показалось, смешивать не стоит, не нужно и вспоминать, покуда в его руке бьется живой горячий огонь. А языки пламени лижут пальцы, пугая его глаза такой близостью жара, что кажется, сейчас начнет гореть и рука.
Но нет, повинуясь воле, жар отдается в руке теплом и только, и он шевелит пальцами, пытаясь увидеть движение, рожденное следом за ними, расходящиеся всполохи, сливая постепенно ци в этот маленький костер, опасаясь как остановиться так и влить слишком много. Пусть слабый, но этот цветок расцвел на ладони, и любоваться им хочется еще и еще. Пальцы Владыки перестали контролировать его руку, но огонь не погас, примешивая к страху и радостное волнение на фоне все того же жгучего желания, которое вопреки всему все еще не оставило его тело. Рука Владыки все еще крепко прижимает его к алому шелку его одежд, и сейчас… он был готов поклясться… он не хотел бы, чтобы этот момент закончился, зная, что он всё же не может длиться вечно.
Смех над ухом, очень тихий, заставил ожидать чего-то большего, чем это. И вскоре этот смех превратился  в оглушающий, в настоящую огненную бурю, раскрывшуюся под решеткой внизу, обдавая жаром босые ступни, и над головой, куда он посмотрел всего раз, чтобы ужаснуться. Так ли говорилось о величии Солнца? Оно… восхитительно и ужасно одновременно. Солнце, в руки которого он попал. И совершенно не жалеет об этом, оглушенный, почти шокированный, но все еще держащий пламя в руке. Стоит так близко, ближе некуда и затихает, так же внезапно, как воспламенился.
Он ждал, что теперь его отпустят, выпустят из рук, но этого не случилось.
— Сегодня Шань Шэ порадовал главу ордена Вэнь.
Сквозь пальцы больше не проходит огонь и не обжигает кожу на груди, ладонь теплая и согревает его в быстро остывающем колодце. Разлепить губы трудно, говорить еще труднее.
— Этот ученик… как может отблагодарить? — если бы он не был обездвижен, ему должно было бы совершить земной поклон и ждать, пока позволят подняться, но сейчас он мог только сказать. Всего несколько несвязных слов да и только.

[nick]Юэ Шань Шэ[/nick][status]Алый Змей[/status][icon]http://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/25/475941.jpg[/icon][quo]ученик ордена Цишань Вэнь[/quo]

Отредактировано Wen Ning (Воскресенье, 28 февраля 05:48)

Те несколько прикосновений огненных пальцев, что прошлись по точкам от его груди вниз, воспламенили начавшую уже затихать ци, не прекращавшую мучить его тело и испытывать чувство стыда на прочность. Не хватало к завыванию ветра, смеху в голосе Владыки, тихому треску остывающих углей в жаровне еще и скрежета его зубов. Шань Шэ сдержал свой порыв, облизывая пересохшим языком холодные губы. Отчего-то казалось, что лицо его стало замерзшей на ветру маской, голова не хотела пускать в себя огонь, и хоть какие-то крупицы разума держали его на плаву над захлестнувшей волной острого желания, силы которого до сего дня он не знал, готового сбить с ног, не получай он поддержки.
Поворот. Сильные руки развернули его к себе, удерживая крепко, но почти ласково, поглаживая разом напрягшиеся плечи. Лишь через три выдоха удалось расслабить их снова и продолжить дышать ровно. Расслабиться под изучающим, проникающим в самое сердце взглядом Владыки, танцующих в его глазах всполохах пламени на пальцах, казалось невозможно. Казалось, но, если не сделать этого, все еще можно не пережить эту ночь. Ничего нельзя скрыть, да и незачем скрывать очевидное — чего бы ни пожелал сейчас Владыка, он получит это. Без остатка и сомнений.
— Этот ученик должен старательно заниматься для того, чтобы услышать ответ на свой вопрос. Пусть он погасит огонь.
Самое простое, что возможно было сделать раньше, теперь далось с трудом. Не так просто оказалось прервать нить ци, питавшую пламя на правой ладони. Пальцы будто судорогой свело. Шань Шэ с силой сжал руку в кулак, решительно захлопывая выход для огня, и всё погрузилось во тьму. Всполохи огня, но теперь темные, танцевали в широко раскрытых глазах еще какое-то время, пока он не почувствовал, как  одна рука оставила его плечо мерзнуть на ветру, а пальцы легли на шею, заставляя отклонить голову назад.
— А теперь заново одень этим огнем меня.
“Одеть?”
Урок еще не закончен. Мысли лихорадочно сбились и пронеслись по кругу, насколько только возможно было думать в таком невероятном состоянии. Он не знал, воспламенятся ли одежды Владыки, коснись их пламя. Проверять было страшнее некуда, а рисковать хотелось меньше всего. И уж больше от отчаяния — не выйдет если, то уж пусть так, чем нерешительность — он пошел по тому же пути, что и немногим ранее. Закрыл глаза и отдался на волю желанию тела, расставив руки в стороны. Зажигая огонь в обеих ладонях и дыша через рот, глубоко и протяжно, словно вдыхая саму жизнь и выдыхая страх, вытесняя его из себя по частям, сжигая его в пламени. Лишь когда страх вышел весь, он смог вновь посмотреть на учителя, прищурившись, не смущаясь более своих мыслей, не подавляя своих желаний. Пусть ему за это лучше потом достанется, но будет что вспомнить — эти глаза на расстоянии вытянутой руки, там близко, что иной бы позавидовал и проклял его навеки.
Огненной ци в его теле слишком много сейчас, и всё, что нужно сделать — влить ее в огненное одеяние для Владыки. А всё, что он умеет — учиться хорошо.
— Этот ученик будет стараться изо всех сил, — губы шепчут сами собой, пламя в ладонях полыхает, хоть и с трудом, но подчиняясь велению оторваться от ладоней и устремиться к решетке под ногами. Это не сложнее, чем управлять кинжалами, тех шесть, а пламён только два. Всего два… Горячих и непослушных пока, но всего. Два.
Превратить эти два шара огня в два потока, поднимая их вверх и расширяя в стороны, занимает время и жжет ци, которая принадлежит не ему. Оттого становится жарко, и даже лицо теперь полыхает от тепла внешнего огня, слишком яркого, чтобы не жмурится. Но всё, что удается, — это два столба света, придать им иную форму не выходит. Выходит только не задеть ими даже край одежд Владыки, прежде чем пламя начинает угасать, израсходовав почти всю заимствованную ци. Наконец, тугое напряжение внизу живота отпускает его, а нарастающая дрожь в ногах дает понять, что долго он так не продержится.
Сдаваться ой как не хочется! Он пришел сюда не за этим. Пот на лбу выступил, и он стер его тыльной сторону руки, машинально, бездумно. Холодный. Он лучше вольет всю свою ци, но выполнит то, что велено.
Теперь Шань Шэ упрямо сжал губы и нахмурился, более не расходуя бездумно, а позволяя пламени свободно течь в потоке холодного воздуха снизу вверх и стремясь растянуть его назад и сомкнуть за спиной Владыки. До самого последнего. До последней капли крови, если потребуется. Иначе зачем было начинать…

[nick]Юэ Шань Шэ[/nick][status]Алый Змей[/status][icon]http://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/25/475941.jpg[/icon][quo]ученик ордена Цишань Вэнь[/quo]