Визиты в весенний дом являлись для Вэнь Хунчжана своего рода визитами вежливости к законной, но не сумевшей разжечь в груди пламя супруге – дабы не прослыть ни «обрезанным рукавом», ни праведником, он исправно выделял на это время.

- Господин обещал, что этим вечером будет смотреть только на меня…
Обиженный голосок девушки, так изящно прикрывая в своей глубине основу порочности под пеленой юной звенящей невинности, заставил Вэнь Хунчжана отвлечься от своих мыслей и от чаши с вином – всего лишь второй или третьей, сейчас их всё ещё можно было без труда сосчитать.
Сегодня он мог позволить себе сбиться со счёта.
Тихая музыка, летящие рукава танцующих девушек, яркие, словно крылья бабочек, журчащий смех и переговоры, чей-то несдержанный гогот – и только одна из них неотрывно находилась подле него, массируя плечи через грубую пыльно-серую ткань ученического шэньи. Надушенные пряди длинных чёрных волос ниспадали, то и дело касаясь его почти неподвижно замершего лица шёлковым прикосновением.
- Весенней ночи краткий миг… - тонкие белые пальчики прошлись вдоль линии подбородка, не касаясь, лишь дразня предвкушением, - дороже тысячи монет…
- Бию, - тихо. Мягко. Предостерегающе, когда нежные подушечки пальцев почти прижались к коже. Они прекращают своё несостоявшееся движение и так же плавно отводятся в сторону, будто так оно и должно происходить. Хунчжан улыбается, всё так же не смотрит на неё, и прячет улыбку за пиалой, адресуя смешливый прищур через весь зал Ченмину, который нёс пьяную на грани полного позора чепуху, прославляющую его героические деяния (часто превращающие кролика в тигра) под лёгкий аккомпанемент эрху и нежные удивлённые возгласы красавиц. Дай ему волю – и вместо следующей тренировки он будет клясться, что его пригласили занять пост Верховного заклинателя.
Но всё равно, их можно было бы назвать приятелями, если только его положение позволяло бы иметь приятелей, а не желающих прибиться к «свите» – как и остальных четырёх учеников, сейчас жадно ловивших каждое движение красавиц. В воздухе медленно копилось мутное пьяное напряжение.

Бию притворно дует умело подкрашенные губы. Хорошая девушка – насколько можно так отзываться о девице её положения. Хунчжан чувствовал к ней странную смесь симпатии и привычной в отношении её товарок лёгкой брезгливости – он и сам, пожалуй, не смог бы описать, тем более, это и не требовалось. Также его не интересовало, что именно привело её сюда. Просто все знали, что в дни, когда он появлялся на пороге – Бию обязана быть свободна. Сердце каждый раз ревниво дёргалось, стоило поймать устремлённый на гибкую женскую фигуру или красивое лицо взгляд, и неприятно замирало от каждой её улыбки, подаренной не ему. Его не интересовало, чем она занимается в дни, когда его нет, и сколько ещё у неё таких – ревнивых, считающих лукавый взгляд блестящих чайных глаз своим собственным. Сейчас она должна была улыбаться только ему. О том, нравится ли он ей, или же она сразу выбрасывает его из головы, стоит пересечь порог комнаты, он тоже не задумывался. В конце концов, он нравился многим, и чувства девушек для весенних развлечений занимали его меньше всего – но они и лучше всего знали своё место.
Как-то льстиво отзывалось, конечно, на душе, что - да.
Подхватывая девушку за руку, он мягко, но настойчиво тянет её на себя, и та с готовностью, одним текучим движением оказывается у него на коленях, прижимаясь к его груди высокой мягкой грудью, едва скрытой воздушными одеяниями, доверчиво и ласково лаская шею – не выше края нижних тускло-красных одежд. Заботливо подносит к его губам очередную чашу с вином, лёгким движением подхватывая тонкий фарфор со столика.

Танцы закончились, и каждый, в общем-то, уже мог остаться при своём. К тому же, слишком задерживаться всё же не стоило… День отдыха могут как дать – так и легко отобрать обратно, а то и сгоняя с постели пинками. Не всегда смысл этих действий можно было назвать переносным.
Ещё бы благодушность настроения не была разрушена новым гостем – Хунчжан мог бы и не трудиться запоминать его, если бы их имена не начинались с одинакового звучания, и его появление несколько лет назад не было слишком…
Вызывающим.
Кто-то откровенно закатил глаза, но не придал большого значения. Раздались ленивые приветственные возгласы, и всё внимание было вновь возвращено девицам. Многим уже хотелось подняться наверх.
В груди ощутимо потеплело – и это не было теплом от встречи со старым другом.
Возможно, этого Юэ и стоило поприветствовать, но тогда пришлось бы разжать плотно стиснутые зубы, а это было выше его сил. Хунчжан предпочёл ограничиться кивком, и снова повернуться к Бию…
Чтобы увидеть, что её взгляд направлен вовсе не на него. И улыбка – широкая, какая-то светлая – предназначалась тоже не ему.
[status]ученик ордена[/status][quo]тут что-то должно быть[/quo]
[nick]Вэнь Хунчжан[/nick][status]ученик ордена[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/33/52990.jpg[/icon]

Отредактировано Lan Sizhui (Понедельник, 3 мая 17:39)

Ему определённо есть, чем заняться, если выпивка в чашу льётся рекой, к телу льнёт женское горячее тело, а дальнейшее будущее выглядит как никогда прекрасным в терпкой сливовой дымке. Вино оказалось крепче, чем обычно пил Хунчжан, а концентрировать энергию, дабы приглушить и пережить последствия опьянения… Он не посчитал нужным в этот день.

Только тем и можно было объяснить всё, что произошло после того, как этот Юэ посмел войти в зал к ним как к равным. Все ученики и адепты ниже рангом уже давно поспешили очистить его взор от своего присутствия. Пусть Хунчжан сам ещё являлся учеником, это не давало права какому-то выползню с гор так нагло вваливаться – и ухмыляться во весь рот, прихлёбывая вино прямо из кувшина как варвар.  Как варвар он предпочитал себя вести не только в компании с вином.

Как ни странно, недавние соревнования меньше всего занимали мысли Хунчжана, хотя он знал – уязвлённых в тот день оказалось предостаточно. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает, кто-то, возможно, вообще не доживёт до конца обучения, и если ты проиграл – лишь потому, что твои клыки и когти оказались недостаточно крепкими, вини только себя. Он всё это слышал с тех пор, как начал хоть что-то понимать из чужой речи. Это было уязвлением гордости, но не было делом личным, чего нельзя было сказать о вкрадчивом «Госпожа Бию» и этой скользкой ухмылочке, такой же скользкой, как и взгляд слегка прищуренных глаз.
С этим Юэ можно было делить клан. Можно было делить славу и будущие победы, и внимание наставников, и даже то, как заинтересован в нём казался Владыка – всё ему на беду, пусть тот явно и торжествовал, полагая, что новое имя и новые заслуги устлали дорогу в лучшую жизнь. Но делить на двоих одну женщину казалось настолько отвратительным, что хотелось брезгливо сплюнуть. Просто потому что это – он.
Все слышали об огненном темпераменте клана Вэнь, способным выжечь не то, что маленькую деревню, но и, казалось, целый город. Сам же Хунчжан, по мнению большинства, был почти начисто его лишён, предпочитая либо кланяться, либо молча презирать – в зависимости от положения стоящего перед ним лица. Однако, его приятели имели «счастье» выучить, что разгораться он умел, разгораться быстро, в самый неожиданный момент, разгораться по сущим пустякам и – совершенно неконтролируемо.
Лёгкое на первый взгляд вино только подливало масла в этот огонь, заставляя дышать тяжелее, чаще, прикрыв глаза в последней попытке сдержаться, и Бию, отнёсшая сначала погорячевшее тело на свой счёт, обняв уже смелее и крепче, вмиг отпрянула, тихо ойкнув, но не подавая вида – занялась перекладыванием посуды на низком столике, перекладыванием – чтобы тонкий фарфор не попал случайно под горячую руку.

Ченмин, услышав слишком громкий и какой-то чужеродный стук чаши о поверхность стола, резко захлопнул рот с противным клацаньем челюсти. Его – нет, не друг, было бы глупо так называть Вэнь Хунчжана, - резко поднялся со своего места, и, кажется, пора произнести совсем другую речь, а то и подорваться при необходимости, но он не успел и слова сказать, как с противоположного конца комнаты сорвалась красно-серая тень, и ножны Хосина промелькнули перед самым его носом, впечатавшись во взгляд сверкнувшим кровавым рубином – единственным украшением на простых чёрных ножнах. «И причём здесь мечи?» — казалось, было написано на его озадаченном лице, а когда вскочил на ноги, то успел только подхватить отлетевшую в его сторону несчастную Сулинь – кажется, так зовут незадачливую красавицу, решившую утешить Юэ? – и прикрыть её от летящих осколков посуды.

И снова не хватает воздуха в сжавшихся лёгких, он едва может говорить, и собственное дыхание звучит как меха, натужно пытающиеся разжечь ещё большее пламя. Непонятно – этот туман перед глазами от вина или от застилающей их вспыхнувшей ярости? Казалось, ещё можно успокоиться или же обойтись малой кровью – что произошло-то, в конце концов? А потом внутри будто взрываются все бешено пульсирующие сосуды разом, и тело заполняет беснующаяся энергия, и уже она, а не разум, толкает вперёд, своим потоком снося всё, что попалось на пути волны от удара, и впечатывая ненавистную мишень в резную спинку низкой кушетки.
Нет, не удар. Больше всего хочется раздавить его шею собственными руками, стиснуть так, чтобы под закаменевшими, сведёнными судорогой пальцами, хрустнуло, забрызгивая всё вокруг своей грязной кровью. Стиснутый левой рукой меч остаётся не у дел и почти дрожит от обиды.
«Я тебя ненавижу». «Ты мне противен» — звучит слишком жалко. Но, в конце концов, с губ срывается только хриплое, вырывающееся сквозь стиснутые почти до скрипа зубы:
— Ты…
…удивительно, что ещё не со сломанной шеей. Где-то на грани сознания руку прошибает болью от ответного захвата, и это – отрезвляет, наверное. По крайней мере, лицо человека напротив можно разглядеть уже безо всякого тумана, во всех отвратительных подробностях.
[status]ученик ордена[/status][quo]тут что-то должно быть[/quo]
[nick]Вэнь Хунчжан[/nick][status]ученик ордена[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/33/52990.jpg[/icon]

Отредактировано Lan Sizhui (Понедельник, 3 мая 17:39)

Воздух снова начинает поступать в лёгкие, и Хунчжан обнаруживает себя сидящим на полу, в окружении черепков от посуды и пятен разлитого вина, в звенящей тишине вокруг. Или это так гудит голова? Конечно же, память не избавила его милостиво от предыдущих событий… Но он не уверен, что сможет сразу встать на ноги, не пошатнувшись и ничего не уронив – в первую очередь, достоинство, - чтобы броситься вдогонку, хоть и смутно представляет, зачем. Поэтому с едва слышным вздохом растереть себе ладонями лицо кажется ему меньшим злом.
- Что тут происходит?
Недовольный женский голос слышится со стороны лестницы, ведущей на второй этаж, и в пролёте показывается сильно напудренное лицо мадам с кисло поджатыми ярко-алыми губами.
- Платить за это са… А, добро пожаловать, молодой господин Вэнь, - это звучит с затаённой ядовитой насмешкой в голосе, и в висках бьётся – не смеет.
Он медленно поднимает глаза на женщину, замершую на середине ступеней, и, наконец, чувствует в себе способность нормально подняться, но Ченмин явно толкует это не совсем так (и нельзя его за это винить), поэтому быстрым шагом направляется к мадам, перепоручая Сулинь её товаркам, и что-то быстро начинает говорить.
Но продолжения этого банкета явно уже не последует.
- Господин? - Бию глядит на него украдкой и торопливо подходит, кладя тонкую бледную руку на плечо – осторожно, словно боясь обжечься, готовая в любой момент её отдёрнуть. – Господин…
Хунчжан ведёт плечом, сбрасывая руку, и устремляется к выходу – почти следом, но не вслед. Подышать воздухом, проветрить голову, всё, что угодно, лишь бы заполнить чем-то эту неприятно сосущую в груди опустошённость. Только мерзкая ухмылка всё ещё стоит перед глазами. «Зайду в другой раз» - так просто, словно каждый день ему на дороге попадаются досадные недоразумения, которые просто надо с улыбочкой пережить, и всё пройдёт.
Ноги сами несут его к дверям, во двор – нет, ещё не ушёл. То ли никуда не торопится, то ли сам провоцирует – вот он я, прямо как бельмо на глазу. Глоток свежего – насколько он мог быть свежим – воздуха не помогает привести себя в чувство, но ему собственные чувства и так предельно понятны.
Хосин почти ликует, предвкушая. Действительно ли Вэнь Хунчжану надо снова сталкиваться с этим человеком, или это меч считает, что они… не договорили.
Проще было считать именно так, чем признаться – он просто распаляет себя, свои взвинченные недавней вспышкой нервы заново, не желая успокаиваться, сам не понимая, почему. Конечно же, Хунчжан бы никогда этого не признал. Конечно же, никто не посмел бы ему об этом сказать.
- Эй, Юэ.
Имя горчит на языке и почти выплёвывается, а пальцы только крепче стискивают, до скрипа, ножны меча. Сказать ему – нечего. Драться – пока не спешит. Но и уйти просто так – тоже не может. Уже, после всего этого, не может.
[nick]Вэнь Хунчжан[/nick][status]ученик ордена[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/33/52990.jpg[/icon][quo]тут что-то должно быть[/quo]

Отредактировано Lan Sizhui (Понедельник, 3 мая 17:40)

8Наполненный тяжёлыми благовониями воздух, настоянный на терпкой винной сладости, застарелом запахе пота и влажных простыней, настолько глубоко проник в его лёгкие, что до сих пор мутило. Хотелось верить, что дело лишь в этом, а не что он снова потерял над собой контроль. Будто бы недавних событий было недостаточно, чтобы себя убедить… Просто надо проветриться, отдохнуть и убрать с глаз подальше этого Юэ. Последнее – в первую очередь.
— Желает ли шисюн признавать это или нет, но алтарь клана принял в жертву родовое имя Юэ и даровал мне новое. Окажите любезность, запомните это.
И как он его раньше не замечал?
Дёрнуть бы его за ворот, заставить смотреть на себя, но на руке всё ещё покалывает предыдущее прикосновение, и касаться его снова хочется меньше всего, поэтому Хунчжан сжимает правую руку в кулак, гася ощущение, и делает навстречу несколько размашистых шагов, слишком быстрых, чтобы не выдать его состояние.
За спиной чувствуется чьё-то присутствие и копошение, но не шаги. Что ж, не всё девочкам развлекать дорогих гостей. Разнимать их тоже никто не кидается – но так пока ещё и не с чего. Может, надеются, что всё ещё обойдётся, и эти двое не наделают больших глупостей. И эта затаённая напряжённость в воздухе тоже немало действует на нервы.
Как и то, что, подойдя слишком близко, приходится задрать голову, чтобы посмотреть в эти насмешливо-прищуренные глаза.
- А ты думаешь, что уже высоко взлетел? - голос шипит как вода, попавшая на раскалённую сковороду. – Вэнь Шаньше, - сплюнув себе под ноги.
Пальцы левой руки привычно оглаживают ребристую оплётку рукояти меча, пока ещё спокойно висящего в ножнах у пояса, где ему и должно находиться.
А ещё Хунчжану должно принести извинения этому выскочке и удалиться восвояси, раздумывая по дороге о дисциплине и достойном поведении, и ещё не забыть компенсировать нанесённый имуществу весеннего дома ущерб, а так же – принять приличествующее ситуации наказание.
Вдох – и выдох. Хунчжан снова вскидывает взгляд, спокойный, слишком спокойный. Но картинка перед глазами дрожит так, что хочется помотать головой, избавляясь от всех чувств и мыслей разом.
- Ты же и сам знаешь. Хоть весь алтарь своей грязной кровью залей, - Вэнь Хунчжан вздыхает, вроде как и не хочет сообщать горькую правду, но вот, должен. – Что бы ты ни делал, как бы ни лез вон из кожи – бессмысленно. Во что бы ни пришлось ввязаться, в какую бы грязь по приказу ни окунули – всё это не имеет значения.
Сложно сказать, относились ли последние слова только к Юэ. Дышать снова стало тяжело. Такого действительно раньше не было.
Он отступает на несколько шагов. Возможно, его шатает, возможно, это не просто перед глазами. Дёргает меч, отсоединяя ножны от перевязи, с тихим шелестом вытягивает клинок.
Укоротить бы его на эту проклятую голову.
- Ну так как? – задумчиво, но спокойно, словно на тренировке, прикидывая шансы свои и противника, но не ожидая реальной опасности. Что именно «как» можно и не уточнять.
В конце концов, так или иначе – всё равно накажут.
Поэтому, не дожидаясь ответа, Хунчжан делает в сторону противника резкий прямой выпад, в котором силы и скорости было столько же, сколько напрочь отсутствовало изщество, служивший, скорее, жестом, отрезающим последние пути отступления к мирному решению ситуации, чем действительно атакой.
[nick]Вэнь Хунчжан[/nick][status]ученик ордена[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/33/52990.jpg[/icon][quo]тут что-то должно быть[/quo]

Отредактировано Lan Sizhui (Понедельник, 3 мая 17:42)

Ну конечно, такое событие никто пропустить не захотел. Ученики ордена готовы были насладиться зрелищем хорошей драки – или просто драки, на худой конец, - внутренне радуясь, что никто из них в этом не окажется замешан, когда последует неотвратимое наказание, а оно последует. Посмотреть, чем всё в итоге закончится, тоже хотелось, и очень, поэтому из них-то никто и не думал звать охрану, учителей или, тем более, кидаться героически разнимать – себе дороже. Иногда раздавались тихие вопросы в стиле «давно ли это у них», в ответ лишь пожимали плечами, потому что дороги Вэнь Хунчжана и Вэнь Шаньшэ никогда подчёркнуто не пересекались.
Девушки – менее смелые, прячутся за спинами, не забывая попутно вздрагивать и прижиматься к тому, кто стоит ближе всего и демонстрирует полную готовность защитить. Бию не может погасить во взгляде некий горделивый огонёк, что, может, это из-за неё, но где-то в самой глубине души дрожит понимание, что нет, дело уже далеко не в ней.
А сам Юэ даже не подозревает, что грязная кровь здесь – вовсе не у него. И не ему срывает голову, когда несмотря ни на что начинает казаться, будто в венах – жидкий огонь, разрывает изнутри, и что угодно готов сделать, лишь бы не сгореть заживо.
А внешне, казалось бы, ровно ничего не меняется.
Отец будет недоволен. Крайне недоволен, когда ему донесут о том, где был его сын, и что там устроил. О прочих… недовольных не хотелось даже и думать, он заранее принял все наказания, которые только готовы будут ему положить.
Только не тогда, когда перед глазами всё маячит эта улыбка, и это лицо оказывается так близко, слишком близко, что должно уже давно оплавиться и сгореть от вырывающегося сквозь стиснутые зубы дыхания.
— А что же имеет значение?
Если бы на это было так легко ответить.
Стоило годами оттачивать полёт и изящество движений, чтобы сейчас, забыв обо всём, чему учился, поддавшись чистому порыву попытаться сделать именно то, что грозился – укоротить этого Юэ на голову. Сверкнул клинок, отбил, конечно, ещё один слишком очевидный удар, слишком простой. Звон металла приводит в чувство.
— Что имеет?
А эта ухмылка заразительна. Хунчжан в жизни себе не позволял улыбаться так широко. Но вот – хочется. Хочется достать его – не словами, так остриём меча, не холодным металлом клинка, так взглядом. Хосин горит в его руке, обжигая жаром левую ладонь, а на запястье всё ещё горит ощущение от чужих пальцев, и не то, чтобы это стоило отдельного внимания, но он едва, а всё же запинается о неровно подогнанные камни мощёного двора весеннего дома, и почти пропускает удар, успев уклониться и отскочить назад, отбивая чужой клинок в последний момент. Тут же срывается в бой снова, нанося несколько ударов, слева, справа, почти хаотичных, сохраняющих иллюзию утраты контроля над собой, но таковыми не являющихся и подкреплённых остатками не выплеснувшейся ещё ци. Он сжигает себя почти полностью, не думая о последствиях, да демон подери, он даже умереть был бы готов – сейчас, под звон мечей и тонкие женские возгласы где-то на грани, прямо на выщербленных камнях этого бордельного дворика. Просто почему бы и нет, и он даже тихо смеётся своей этой мысли. Почему ему так плохо и так хорошо? Огонь приносит безумие – так ему постоянно твердят. Нельзя позволять ему захватывать себя.[nick]Вэнь Хунчжан[/nick][status]ученик ордена[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/33/52990.jpg[/icon][quo]тут что-то должно быть[/quo]

Отредактировано Lan Sizhui (Понедельник, 3 мая 17:42)

Душу кольнуло неприятное чувство благодарности за то, что Юэ заметил стражников. В конце концов, ситуацию всегда можно усугубить… И вот конкретно сейчас этого делать не стоило.
Внешне он выглядел почти так же безмятежно, будто находился на вечерней прогулке, но внутри клокотало огненное, невыплеснутое, наконец, рванувшее на свободу и собирающееся за эту свободу бороться. Хунчжан украдкой бросает взгляд на Юэ – заметил? Безусловно. Знает ли истинные причины? Откуда. Пусть считает, что этот Вэнь просто пьян и несдержан. Обычная, в общем-то, история.
И лучше думать о том, что ему не нравится идти рядом с высоким Юэ, чем думать о том, кто может явиться, чтобы вынести свой вердикт. Что он не порадует – безусловно. Но иногда и наказание – радость, если удалось избежать большего.
Владыка так и не появился, и внутри словно разжался железный кулак, стянувший в тиски всё нутро. Наверное, только поэтому с губ сорвалось невысказанное.
- Ничего такого и не…
Колени больно встретились с полом, самолюбие больно встретилось с реальностью. Не то, чтобы Вэнь Хунчжан никогда не получал наказания, но обычно этому было куда меньше свидетелей.
— Адепты ордена Вэнь ежедневно трудятся для того, чтобы прославлять и укреплять орден и совершенствоваться, а вы двое, как видно, не вкладываете достаточно сил в обучение и тренировки, раз прилюдно позволяете себе драки! Есть ли вам, что сказать в свое оправдание?
Он предпочёл опустить взгляд и не встречаться с Третьим ни глазами, ни вообще следить взглядом за возвышающейся над ними фигурой. Ему не раз давали понять, что разницы между ним и другими адептами нет, если только это не относится к тому, что он – должен стараться больше, он – должен следить за собой строже, он – чётко выполнять все правила. Так что сказать в своё оправдание действительно было нечего. И наказание он понесёт самое справедливое, но…
Но толку от него, если головой справедливость понимаешь и принимаешь, а всей своей сущностью – нет?
— Вы оба будете чистить конюшни, не используя духовных сил до тех пор, пока не упадёте от истощения. После этого вы станете достойны наказания и в качестве благодарности за него и за полученный урок будете семь дней трудиться на полях ордена наравне с крестьянами.
Ему удалось промолчать, но не удалось удержать там, где положено, взметнувшийся взгляд. Потом Хунчжан перевёл взгляд на Юэ, который за каким-то демоном на него пялился, и тихо хмыкнул, показывая, как всё ему нипочём, с преувеличенным равнодушием отдавая оружие.
Разумеется, этой новостью вскоре поделятся и с Шестым.
В этот момент ему лучше быть на конюшнях.
«В конце концов, что в этом такого? – думал Хунчжан, одёргивая рукава своего не самого парадного, но не стремившегося познакомиться с конюшнями, одеяния. – Всегда может быть ещё хуже…»
Например, то, что их так и пригнали в эти самые конюшни, не дав переодеться, а «немедленно» означало именно, что немедленно. И если есть не хотелось, да и спать тоже, то при виде обещанного им фронта работ губы скривились как-то сами собой, едва в нос ударил острый запах навоза и перепрелого сена.
В конце концов, можно было бы просто получить десяток плетей и покончить со всякими наказаниями.
Охрана тщательнейшим образом проконтролировала, что каждый из них понял возложенную на плечи поучительную задачу и заблокировал свои силы, после чего удалилась, оставив немного воды – на виду и намекая, что это всё, на что они могут рассчитывать.
- Какого… - Вэнь Хунчжан пнул попавшуюся ему под ноги деревянную бадью, не обращая внимания на испуганный всхрап лошадей. Злость решительно не на кого было направить, исключительно на себя, а этого очень не хотелось.
Приступайте немедленно… Тут бы рукава для начала подобрать. К тому же, не руками же им это… всё разгребать? Очень жаль, что нельзя было просто взять и уйти. Или сделать вид, что упал от истощения прямо сразу. Вздохнув, Вэнь Хунчжан, наконец, соизволил деловито оглядеться, может, взгляд зацепится за что-то полезное. Но он зацепился за стоящего себе Юэ.
– Чего встал?
В любом случае, Юэ выглядел более приспособленным для такой работы.
[nick]Вэнь Хунчжан[/nick][status]ученик ордена[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/33/52990.jpg[/icon][quo]тут что-то должно быть[/quo]

Отредактировано Lan Sizhui (Понедельник, 3 мая 17:43)

Унизительно. Да, конечно же, никто не пожелал марать о них руки, зато не преминули прямо намекнуть, насколько эти самые руки придётся замарать самостоятельно, постигнув подлинное смирение и осознав меру своей вины и невоздержанности. Макнули вот в это самое, воняющее по углам, грозившее прилипнуть к подошвам сапог - не отмоешь. И ладно бы только в подошвах дело.
«В конце концов, может, действительно стоило больше тренироваться» - светлые мысли в этой тёмной голове встречались не так часто, как хотелось бы отцу или наставникам, но всё же посещали его, и Хунчжан, то ли вздохнув, то ли тихо фыркнув, и незаметно кося взглядом в сторону своего товарища по несчастью, подобрал полы длинных одеяний, с самым независимым видом, будто бы и сам догадался. «Могли бы дать переодеться во что-то более… крестьянское, - думал он, пытаясь заправить плотную, протестующую против такого обращения, ткань за пояс, - так нет же…» С другой стороны - да почти наплевать, но… Одежды их клана слишком приметны. И даже если его личные не горели языками алого пламени, всё равно… Он закатил глаза и раздражённо отбросил за спину волосы. Да пусть все думают, что хотят, всё равно эту новость уже разнесли. Сын Шестого брата подрался в борделе с учеником, от которого у всех остальных зубы сводит. Удивляться стоит тому, что этого не случалось раньше. А может, и случалось, просто Хунчжан не слышал, просто фигура этого Юэ и события, её окружающие, в его глазах находились где-то на последних местах, всего за вечер умудрившись выдвинуться на первое.
- Хотя… что-то мне подсказывает, шисюн до сих пор в некотором замешательстве и не знает, с чего начать.
О, да. Ухмылочка. Да, его… шиди прав. Вэнь Хунчжан разрывался от противоречий – вонзить ли вилы в гору прогнившей, пряно и тепло «благоухающей» соломы либо же в…
А хуже всего, хуже непривычной внутренней пустоты, скребло внутри так и не выплеснутое возбуждение совершенно иного толка, чем вышедшая из-под контроля ци.
Он ещё раз смерил прожигающим взглядом ни в чём не повинные вилы, кисло понаблюдал, как ловко управляется этот Юэ с граблями – сразу видно, рождён для подобной работы. Больше всего хотелось вытянуть его вдоль хребта тяжёлой, затёртой десятком рук, деревянной рукоятью, но их задачей являлись совместная работа и примирение. Отец любил говорить по поводу и без, мол, закрой глаза, вдохни и ищи причины в себе. Только причин такого раздражения в сторону Шаньшэ всё не находилось. Успешных учеников много, серьёзно, и положение их довольно шаткое, чтобы не испытывать ни сильной зависти, ни боли уязвлённых амбиций. Вэнь Хунчжан никогда не стремился к самой вершине, полагая, что на более устойчивой поверхности и выстоять удастся дольше. Возможно, дело в непонимании? Но нет, было что-то ещё…
— Не отставай, шисюн. Твой ряд прямо напротив.
Возможно, и в этой самой ухмылочке.
- Можно подумать, я не знаю, - возможно, от его голоса могла замёрзнуть оставленная им на двоих вода.
Ладно, тот вон как размахивает граблями, а сам Хунчжан не приблизился к заветной цели просветления через труд ни на цунь. И душевно совершенно к этому не стремился. Предварительно вытерев руку о бедро, он почесал нос и ещё раз прикинул вилы в своей руке. Денник выглядел, словно разверзшиеся врата в преисподнюю, и он смело шагнул навстречу.
И, кажется, шагнул во что-то не то.
Тихо выругавшись, Хунчжан погрузил зубья вил в перетоптанную с навозом солому и потянул. Вроде, так это и делается, вроде, не так сложно и разобраться. Куда уж ниже падать, некуда. Только пытаться объяснить этому Юэ, что воспитывали из него не конюха. А граблями, кстати, то же самое делать было явно удобнее, но… 
А ещё молчать бы. Сжимая зубы так плотно, что скулы уже болели. Молча делать своё дело. Разве не это должен уметь настоящий воин?
Правда, дело явно делалось как-то не так.
Возможно, он бы и наступил себе на горло, спросив, как, но стоило только представить это лицо, раплывающееся в ухмылке, и едкие комментарии по этому поводу, и всё желание улетучивалось как дым чадящих светильников, исчезая где-то под тёмным потолком.
И сам справится. Пусть и медленно, пускай пробуя и ошибаясь… В конце концов, да. Это его ряд, это его работа, и никакие советы от шиди ему не нужны. И, пока вилы втыкаются в солому, можно подумать о чём-то более приятном. Например, о Бию… Улыбалась ему, дешёвка такая… Нет, о ней не надо.
А вот, кстати, другое. Сгребать и раскидывать. Смутно на задворках сознания, но Хунчжан догадывался, что граблями сгребают, а вилами раскидывают. И, прежде чем его смирение окончательно покорится бесполезному труду, он, воткнув в особо навозную кучу соломы в углу денника вилы, скрестил руки на груди и, выйдя, отыскал Юэ. Который, к слову сказать, от начала ушёл уже… Скажем так, немного подальше, чем сам Хунчжан.
- Хорошо, - подчёркнуто вежливо, будто набил целый рот самых кислых локв, -  Возможно, шиди сможет показать, с чего стоит начать?
[nick]Вэнь Хунчжан[/nick][status]ученик ордена[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/33/52990.jpg[/icon][quo]тут что-то должно быть[/quo]

Отредактировано Lan Sizhui (Понедельник, 3 мая 17:43)

— С лица.
То ли Юэ обернулся слишком резко, то ли Хунчжан не был готов к тому, что тот всё-таки обернётся, но он почти отшатнулся, лишь чудом удержав себя на месте – и с почти прежней невозмутимостью. И удержавшись от того, чтобы не ощупать своё лицо, скрестив взметнувшиеся было руки на груди. Ну и что у него с лицом?
Кроме того, что тщательно удерживаемое презрение почему-то больше не держалось. Ну правда – зачем? Кто бы спросил, он бы не смог ответить. Юэ всегда был… Юэ. Один из учеников, да, яркий, да, заметный. Ну и что? Все думали, что этот ученик – последнее, что занимает мысли сына Шестого, но тот всегда следил за ним с упорным в своём постоянстве копящимся раздражением. Да одно это раздражение уже выводило из себя. Кто он такой?
- …Хорошо, - Хунчжан ответил ровным спокойным голосом, вдыхая и чувствуя, как расслабляются лицевые мышцы, сведённые, как оказалось, в совсем уж непотребную гримасу. Если он так шёл всю эту дорогу…
— Лошадей не пугай. Они чувствуют твою злость… А ласку любят все.
Юэ поглаживал шею одного из жеребцов, который поглядывал в сторону Вэнь Хунчжана как-то… нехорошо. Невольно проследив взглядом за шагами товарища по наказанию, он, к своему неудовольствию, понял, почему. Фыркнул. Ласку. Вот за это – ласку? И принимать, и оказывать – никчёмная слабость. Не иди на поводу у слабостей. Не позволяй их другим. Не позволяй сбить себя с пути… Повтори ещё раз, и ещё добавь, но выживать здесь эти дни как-то стоило, и получить копытом от взбрыкнувшей лошади не хотелось… В конце концов, разным слабостям в той или иной мере подвержены все, даже его отец иногда проявлял нежность, пусть и только к своим певчим пернатым. Ещё раз оглядев порученный им круг работ, Хунчжан незаметно вздохнул. А ему казалось, нет хуже соловьиного дерьма…
А вот поднимающий понемногу голову голод не входил в список того, что «хуже», это ощущение было почти привычным. Через некоторое время пройдёт. Потакать своим желаниям получить удовольствие – от еды ли, от женщин ли, - тоже было слабостью. Досадные физические потребности человеческого тела… за попытку удовлетворить которые, да так невоздержанно, он ещё получит своё.
- Допустим, - отметил свою вторую победу – снова ответил спокойно. Повернулся к уставившейся на него лошадиной морде и губы сами растянулись в кривоватой усмешке – без прежнего раздражения, почти по-доброму. – Шиди есть, чему научить.
Хунчжан оставил вилы у перегородки снаружи. Значит, грабли. Где бы они могли быть?
- Держи.
Он снова посмотрел в лицо напротив, снова упёрся взглядом в подбородок и перевёл его чуть выше. Кивнул, перехватывая рукоять – тёплую от чужих рук. Всё же не выпустил – из своих.
- Ищи. Не потеряйся. Твой ряд тебя ждёт.
А его ряд ждёт его... с новыми знаниями. Презрительно пофыркивающий житель стойла, где он уже до этого измучил вилами всю подстилку, не мешал, но наблюдал за действиями столь внимательно, словно в конце готовился вынести свой хозяйственный вердикт.
- Ну чего смотришь? - тихо, но ласково проворчал Хунчжан, помня о голосе и выражении лица. - Сгребать граблями, собирать лопатой... Всё правильно. Мог бы и сам за собой убрать... Раз все так нахваливают лошадиный ум, нашёл бы способ, несмотря на копыта. Эй-эй, не смей!..
Пожелав выразить своё мнение, не иначе, конь тут же навалил новую кучу прямиком на расчищенное по новой науке место - и взметнул головой, всхрапывая, от громкого - но сдержанно громкого - восклицания. Почти шёпота, если сравнивать с привычной манерой речи этого ученика.
- Тише, тише.
Он протянул руку нервно косившей в его сторону взглядом зверюге - то есть, конечно, благородному животному. Дал обнюхать пальцы. Прикоснулся к бархатистому носу, погладив. В пальцах ничего не нашли - и в устремлённом на него взгляде теперь прочно поселилось окончательное разочарование.
- А вообще, я больше птиц люблю, - откровенно признался Хунчжан. Но вроде бы, хлипкий мир был налажен... Не считая того, что растоптанный навоз снова пришлось сгребать. А ещё хотелось надеяться, что его занимательные беседы по душам с лошадьми никто не слышал.

Через некоторое время, избавляясь от тщательно собранной в кучу соломы, он вынужден был согласиться, что Юэ оказался прав. Возможно, не только по части грабель.

[nick]Вэнь Хунчжан[/nick][status]ученик ордена[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/33/52990.jpg[/icon][quo]тут что-то должно быть[/quo]

Отредактировано Lan Sizhui (Понедельник, 3 мая 17:43)

Кажется, он постиг эту монотонную бесхитростную рутину и поймал нужный ритм работы, отрешившись от всего сущего – от приставшей соломы с налипшим на ней чем-то ещё и запаха от этого чего-то ещё, уже ощущавшегося как привычное и почти родное, и не вызывавшего ни малейшего раздражения. Оставалось только радоваться, что хоть он и надел этим вечером свои не самые простые одежды, но и не настолько «непростые», чтобы сильно переживать за них и за честь ордена. Чести и так досталось…
И сколько они уже копаются? Понятно, что до конца наказания ещё далеко – равно как и до момента, когда оба рухнут от голода и перенапряжения. Но им совсем-совсем нельзя распрямиться, выдохнуть, размяться, в конце концов, и не с граблями в руках? Кроме них и лошадей в конюшнях никого не было, поэтому, стоило закончить уборку в очередном деннике, Хунчжан вышел, как-то так вздохнул тихо, упёрся взглядом в нарисовавшегося напротив Хуншэ, и что-то в том подсказало – не отдохнёт.
— Может ли шисюн всё же пояснить шиди, почему шисюн хотел задушить его сегодня? Шиди хотелось бы понять…
Он наблюдал как тот исправно нагружает телегу навозом, пытается почесать нос… Признаваться, что это всё из-за улыбки Бию не хочется, да и не кажется уже, что дело в этом… Пытаться объяснить, что этот Юэ очень неправ в своём стремлении втиснуться в жёсткие рамки ордена и раздвинуть их по своему усмотрению? Но ответ как-то приходит сам собой.
- Просто шиди не знает одну вещь… - его голос звучит серьёзно, как-то по-честному серьёзно и немного устало, без тени былой неприязни. Он прислоняет грабли к перегородке. – Что ж, шисюн будет рад пояснить.
Хунчжан, скрестив руки на груди, как-то по-птичьи склоняет голову набок, рассматривая этого незадачливого ученика перед собой, который, склонённый над телегой с лопатой в руках, наконец-то, ниже и, наверное, поэтому выглядит непривычно нераздражающе.
- Каждый раз во время визита в весенний дом… Шисюн выбирает случайного адепта, которого он обязан задушить. Шиди просто не повезло.
Ещё некоторое время на лице держится серьёзное выражение, уже подёрнутое едва сдерживаемой дрожью губ и подбородка, и через мгновение Хунчжана прорывает тихим смехом. Да, ему смешно. Смешно от всего этого, от того, какой сам дурак и какой дурак этот Юэ, смешно от того, что сейчас они по локоть в навозе – и нет ни малейшего ни оправдания, ни приемлемого объяснения… «От тебя всё перед глазами плывёт как перегретый воздух», - думает Хунчжан. Но это тоже не объяснение.
Он вздыхает и, подходя ближе, почти вырывает из чужих рук эту осточертевшую лопату вместе с навозом, часть которого всё же оказывается в телеге, но часть – на земле.
- Стой. Постой и отдохни.
Лопата оказывается там же, где и грабли – где-то у перегородки. Он имеет право на правду, каждый имеет право на правду, все имеют это право – в их-то великом ордене. Если только удастся уложить её, эту правду, в обычные человеческие слова.
- Подойди. Посмотри на меня, - и подходит сам, снова неприятно, снова приходится поднимать взгляд со всё ещё затаённой улыбкой в самых уголках глаз. Шиди хочет услышать? Пусть слушает. – Да потому что ты – это ты. Ты не видишь, ты не умеешь видеть, ты просто смотришь по сторонам – и видишь силу, славу… Власть. Ты знаешь, что лежит за этим? Думаешь… думаешь, что знаешь, да.
Вэнь Хунчжан ненавидел напоминать себе отца. Вэнь Хунчжан всё чаще напоминал себе Шестого в его непоколебимой уверенности в проклятье их крови – которой некоторые жаждали добровольно, жаждали так сильно, что…
Он потряс головой, отгоняя мысли об отце, а внутри всё горело, хоть и не могло сейчас гореть, но, видимо, это – то самое. Это – то, что просто есть и всегда будет внутри, ничем не выбить, не выжечь, не уговорить. Этот Юэ умел гореть, но знал ли он, каково это – сгорать?
- И вот ты пришёл – яркий такой, горящий ярче этого проклятого огня, - он не кричит, наоборот, почти шепчет, и хотелось же отступить на шаг, а лучше на два, закончить этот разговор и снова, хватаясь за грабли как за последнюю уверенность в этой жизни, вернуться к работе. Не о чем разговаривать, нечего говорить, нечего объяснять. Но он наоборот делает шаг вперёд, снова ближе, ещё ближе, как будто это возможно, и шепчет совсем тихо – они одни, лошади вряд ли надёжные свидетели их разговора, но и у стен есть уши, иногда уши есть и у телеги с навозом, которую ты сам только что нагрузил. – Все взгляды – на тебя, всё внимание – тебе. Так смотрят только на Солнце.
«А я так устал смотреть на тебя каждый раз».
Глаза болят.
- …И вот именно поэтому – ты меня бесишь, шиди, - тихо, проникновенно, как самую сокровенную тайну самому лучшему другу, лицо в лицо. Хотел слушать? Хотел. Поймёт? Хунчжан сам себя не понимал. Не понимал, как за каждым сказанным словом может таиться ещё с десяток несказанных, а за резкими фразами скрываться нечто совсем иное.
[nick]Вэнь Хунчжан[/nick][status]ученик ордена[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/33/52990.jpg[/icon][quo]тут что-то должно быть[/quo]

Отредактировано Lan Sizhui (Понедельник, 3 мая 17:44)

«Вот хоть недолго, но он поверил про традицию душить адептов… - думал Хунчжан, втайне надеясь идиотской мыслью вытеснить из головы раздумья о чём-либо ещё, - точно поверил, ненадолго, но посмотрите на него только…» Смотреть, впрочем, не стоило. Не смотреть. Не думать о том, что огонь вновь побежал по венам вовсе не от постепенного, медленно, но верного восстановления духовных сил, которых вновь суждено было себя добровольно лишить. Не о том, что чужое дыхание почти обжигало лицо, но всегда - оставался ещё один шаг, чтобы стать ближе.
Пламя вспыхнуло и погасло, унося с собой и так же вспыхнувшее… Совершенно неприемлемо.
Следовало вернуться к брошенному делу, снова уходя полностью в незамысловатую связку движений и действий, именно так он и поступил, стоило этому Юэ отправиться на поиски оставленной для них воды, с рвением принявшись за работу. Прежде всего – собрать просыпанное. Молча, пусть даже будет проклята звенящая тишина в ушах десятки тысяч раз. Язык Хунчжана редко срывался с привязи, утягивая за собой на свет все бродящие в голове мысли, но если срывался…
Ярче этого проклятого огня.
Неужели он ляпнул это вслух? Пусть десятки раз перемолотая в мыслях, эта фраза не должна была сорваться с языка. Не должен он был жадно вглядываться в лицо напротив – слишком близко – так, что его собственная жадность отразилась в чужих глазах, и повело нырнуть в них словно в чёрный омут, сразу с головой, достичь дна, найти, наконец, смысл: его поступков, этой ухмылки, этого вечера, всей жизни. И вынырнуть, отправляясь восвояси, словно ни в чём не бывало.
— Где там был… кувшин?
- Где-то… там, - Хунчжан машет рукой в сторону, кивая невпопад совершенно в другую, и снова рьяно принимается за работу, точно собираясь граблями прорыть из этих конюшен подземный лаз куда-нибудь подальше.
Несмотря на явное подсознательное намерение бежать, ноги сами  ведут его в поисках оставленного кувшина – и того, кто отправился на поиски. Но вспоминает он о цели, только когда этот самый кувшин оказывается почти у самого его носа.
— Оставим немного, до рассвета еще далеко…
А жаль, хотелось осушить кувшин полностью, если не парочку-тройку таких. Хунчжан делает несколько маленьких глотков, пытаясь убедить себя, что этого будет достаточно.
Этот Юэ выглядит как-то… непривычно, особенно без своей ухмылки, которую, похоже, потерял где-то по дороге. А эта – другая, совсем другая, хоть и силится быть прежней.
И на слова его ответить нечего, только кивнуть, тихо выдохнув, и, пожалуй, это и было ответом.
Стрела в чужой руке.
А другая рука держит целый колчан таких стрел.
- Надо работать, - сухо бросил он, и даже сначала не понял, как в унисон прозвучали их слова и, видимо, мысли. Ещё раз кивнув, соглашаясь, мол, да, работать надо, очень надо, а что ещё им делать?
Работать, не думая о сказанном и сделанном – и несделанном. Ерунда какая-то…
А до рассвета действительно было ещё далеко, а до момента, когда захочется отбросить подальше грабли и объявить себе перерыв – почти совсем близко. Хоть сейчас они и ничего ровным счётом не делали несколько долгих мгновений и коротких разговоров, но бодрости подобное времяпрепровождение не прибавило.
А мог бы сейчас спать себе… или не спать. Оба действа хороши.
В очередную охапку соломы хочется зарыться лицом. Или хотя бы растереть глаза, но не настолько, чтобы руки стали казаться достаточно чистыми для этого. Ну, хоть есть перехотелось. Голод ещё напомнит о себе, обязательно, но уже позже. Оно-то в принципе перестанет чего бы то ни было хотеться через некоторое время.
Воды всё ещё хотелось куда больше. Но когда им ещё новой принесут? И принесут ли вообще? Если с утра Хунчжан не мог такого себе представить, то сейчас возможность попробовать разжиться водой у лошадей казалась не такой уж и плохой. Он был куда менее брезглив, чем пытался это изобразить. Кстати о воде…
- Убирать-то за ними мы должны, - произнёс он, стоило снова повстречаться с Юэ, показавшегося из очередного денника, - а поить? Или кормить?
Ничего такого Хунчжан не помнил, да и вряд ли им это поручат… И не то, чтобы он строил планы, как обокрасть несчастных лошадей. Просто почему-то показалось, что надо что-то сказать. Что-то отвлечённое, простое, вроде бы по делу, но и разрушающее установившуюся тишину, которую почему-то очень хотелось разрушить.
[nick]Вэнь Хунчжан[/nick][status]ученик ордена[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/33/52990.jpg[/icon][quo]тут что-то должно быть[/quo]

Отредактировано Lan Sizhui (Понедельник, 3 мая 17:44)

Посмеются над ними. Конечно, Хунчжан бы сам такой возможности, будучи на их месте, не упустил… Удивительно, насколько сильна дисциплина в ордене – ни одного из «товарищей» по борделю в окрестностях, решивших проверить, как и с каким наказанием справляются счастливчики, не было. Видимо, не желали присоединиться в посильной помощи.
- Их же достаточно чистой водой поят?.. – не то вопрос, не то утверждение, да и вовсе – скорее всего, себе, уже не на уровне догадок и предположений, а почти оформившимся планом в голове… Если не удастся стребовать больше кувшина.
Тут, главное, соблюсти баланс, чтобы удержаться на тонкой нити, балансируя между тем, чтобы получить требуемое и – не получить больше и того, что было. Но вряд ли им позволят дойти до полного безумия, уровень наказания и раскаяния не тот. «А то можно сделать надрез и выпить крови, - мельком подумал он, погладив лошадь, которая выглянула посмотреть, о чём там кто болтает, по крепкой шее, - но ты не бойся, всё ещё не так плохо».
- Потому что, скорее всего, заставят нас… - возможно, в голосе Хунчжана даже прорезалась на мгновение лёгкая надежда. – А может, и нет.

С утра немалая часть энергии и сил рассеялась вместе с предрассветной тьмой. Воняющий, казалось, до самых небес, в грязной, при этом парадной, одежде, с растрепавшимися волосами, которые так и подмывало поправить руками, но… не стоило, в общем, Вэнь Хунчжан являл собой, определённо, то ещё зрелище, неся радость в простые народные массы работников конюшни. До момента, когда он действительно упадёт почти замертво, было ещё очень далеко, но до момента, когда его возмущение, подпитываемое естественной усталостью, пересилит, было куда как ближе. Ни как-то намекать взглядом и выражением лица, ни, тем более, говорить ничего не требовалось – люди сами предпочитали расступиться перед ним, везущим поскрипывающую одним колесом тележку, полную навоза, предусмотрительно полагая, что эта телега может в любой момент оказаться надетой на голову кому-либо из них… И зря полагали, ибо ценить свой собственный труд за ночь он точно научился.
Бесконечная ночь рисковала перетечь в такой же бесконечный день. Хунчжан уже раздумывал, а не бросить ли всё это. И, видимо, не только он.
— Шисюн не желает ли сделать перерыв?
- Желает.
Тюки соломы на земле выглядели достаточно соблазнительно, но он всё же кое-как размялся, понаклонявшись из стороны в сторону, прежде чем с размаха плюхнуться на них и соскользнуть вниз, с этого же размаху и приложившись… не слишком приятно.
- Я… в порядке, - сам не понял, зачем уточнил, поднимаясь и садясь нормально. Не смог удержаться от того, чтобы не потянуться всем телом, опасаясь снова свалиться, хотя, вроде бы, и некуда.
Когда этот Юэ озвучил своё желание, точнее, нежелание работать без воды, Хунчжану оставалось только молча с ним согласиться. Но то, как он это сказал… Будили занятные мысли в голове.
- Из этого кувшина не напьётся и ребенок, - он скривился в своей привычной манере. – Будет сложно постигать смирение, если сдохнешь через сутки.
Поодаль от них продолжали суетиться слуги, не приближаясь и, казалось, уже не обращая никакого внимания. Со всей возможной безмятежностью он прикрыл глаза и резко открыл их, когда перед ними о землю что-то стукнулось.
Ведро с водой. Одно из тех, из которых недавно поили лошадей.
Почти с небес, если не считать двух чумазых мальчишек, которые его притащили и сейчас едва сдерживали рвущиеся наружу ухмылки.
- Ну надо же… - лениво протянул Хунчжан, садясь поудобнее и натягивая на себя самый кровожадный свой вид. – И вода, и еда пришла, вот это удача.
В конце концов, если не считать наказание и махание граблями до утра, ему было чудовищно скучно.
[nick]Вэнь Хунчжан[/nick][status]ученик ордена[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/33/52990.jpg[/icon][quo]тут что-то должно быть[/quo]

Отредактировано Lan Sizhui (Понедельник, 3 мая 17:44)

Когда сверкающие пятки мальчишек перестали освещать конюшню и скрылись где-то за воротами, Хунчжан позволил себе прыснуть со смеха. Даже прямо-таки хрюкнуть, что отлично вязалось с его состоянием внешним и совсем никак - с состоянием внутренним.
Но теперь, теперь у них была вода.
Не приходилось бы ещё постоянно запечатывать духовные силы… Но тогда бы вся эта солома, наверное, выгорела дотла.
Когда ему к лицу поднесли буквально целое ведро воды, он не стал медлить, выискивая в лице напротив признаки издёвки или на лице - признаки той самой усмешки. Главное, что это была вода, и её было много, и так пить действительно было удобнее, только Хунчжан и сам обхватил ведро руками, поддерживая, только так получилось - что поверх чужих рук.
- Чтобы не перевернул, - как-то хрипловато пробормотал он, слишком остро ощущая под пальцами чужую кожу. - Не будем делать картину ещё более… дерьмовой.
Отдёргивать руки, словно ошпарившись, он не мог - это бы выглядело ещё глупее. А прикасаться к кому-то Хунчжан предпочитал только в бою или же - широким дружеским либо не очень жестом, навроде если бы хлопнуть по плечам. Хорошо ощутимым, не будоражащим и не заставляющим припасть к ведру слишком уж жадно. Поэтому руки он сжимает своими только крепче - пусть думает, что беспокоится, как бы действительно не уронил.
Но все эти мысли вымывались из головы от счастливого осознания: можно пить, сколько хочешь, а вода в ведре всё не заканчивалась и не заканчивалась. Но сдержать себя всё равно пришлось, чтобы внутри не булькало, да и о товарище следовало позаботиться, в свою очередь, тоже.
- Пей, - Хунчжан перехватил ведро теперь уже нормально, - Позволят, - тихо посмеиваясь, он подождал, пока тот напьётся, - достаточно чего-то громко пожелать, закрыть глаза - и всё, прямо перед тобой упадёт кровать.
Конечно же, так не сработает… не совсем так. Наблюдать за ними должны были обязательно, и, кажется, у этого Юэ получилось его - или их - засечь. Какой способный ученик, даром времени не терял на обучении… Ещё бы по борделям не ходил, и каждый из них сегодня, а даже уже вчера, остался бы при своём.
- Работать надо? - он склонил голову набок, вроде как спрашивая, а вроде как и утверждая. И сам себе кивнул. Надо. Вон, как они стараются, вон, какие они молодцы. Даже не поубивали друг друга. Хотя, если бы были опасения, что на утро придётся вывозить из конюшни два истыканных вилами трупа, такое наказание им бы не поручили… Проучить, как мальчишек, ткнуть… вот в то самое, что стёр со своего сапога пучком соломы. И вид при этом полагалось иметь самый безмятежный, смиренный и принимающий уроки судьбы. Ну так это несложно.

Где-то до вечера им удалось управиться с благородным трудом, пусть и не имеющим ничего общего с трудом заклинателя - не менее благородным.
Конечно, можно было смело возвращаться в самое начало и так целую вечность, пока они действительно не упадут, но…
- Я думаю, мы заслужили отдых, - хмыкнул Хунчжан, возвращая все инструменты ровно туда, откуда их взяли, - и помыться! - добавил он громче, демонстрируя лишь градус своего возмущения… ничего больше, конечно. - Нет ничего зазорного в работе, но когда адепты Великого Ордена ходят подобно свиньям перед слугами… - он поджал губы и глянул на Юэ, впрочем, слишком уж весело, - не роняет ли это достоинство клана?
В конце концов, он просто высказал свои соображения вслух, ни к чему никого не обязывая. И когда через некоторое время у входа появилось несколько человек с явными намерениями их сопроводить… куда бы то ни было, он сделал вид, что ровным счётом ничего не происходит.
Идти далеко не пришлось, аккурат в сарай, который торчал неподалёку от того места, где они набирали солому. Внутри было почти пусто, если не считать бочки с водой, от которой вовсе не валил пар, деревянного черпака и лавки с двумя тюками, видимо, с одеждой и чем-то, смутно напоминающим кусок самого простого мыла. И пусть сарай за ними заботливо прикрыли, наивно было полагать, будто их оставили в полнейшем покое и одиночестве. Да и наплевать.
- Холодная, - Хунчжан, первым делом, проверил рукой воду в бочке. - Как думаешь, за нами и сейчас следят, да?
Собственные силы восстанавливались до обидного быстро, и каждый раз было очень обидно их блокировать. Но мало ли, кто, что и как отреагирует даже на малейшее применение ци… Ничего. Холодная вода тоже подходит.
- Думаю, медлить нам не стоит.
Общественные помывочные Хунчжан тоже не любил, пусть даже и принято было вежливо отводить взгляд в сторону и не задерживать его надолго ни на чём. Но желание снять с себя грязные одежды и хотя бы умыться преследовало слишком давно, чтобы сопротивляться. Стащить пояс, ослабить и стянуть наручи, удерживающие порядком измятые рукава, сбросить, наконец, тяжёлые верхние одежды и только сейчас оценить, насколько грандиозно те выглядели со стороны… Неудивительно, что им позволили отмыться и переодеться. Туда же, к совершенно ненужной сейчас одежде отправилось и всё, что сдерживало худо-бедно волосы, которые от быстрого прочёсывания пальцами вряд ли стали выглядеть лучше.
Наконец-то зачерпнуть холодной воды и умыть лицо, почти со стоном, ощущая, как холодящие кожу капли стекают по лицу и шее, теряясь где-то в ослабленном вороте нижних одежд. Небо… хотелось макнуться в эту бочку головой и плевать на всё остальное. Поэтому всю оставшуюся воду в черпаке он вылил прямиком себе на голову, встряхивая от души мокрыми волосам и, пожалуй, только сейчас вспоминая, что он тут не один.
- Не стой, а то бочку отберут.
Хотя, может, он и не стоял.
[nick]Вэнь Хунчжан[/nick][status]ученик ордена[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/33/52990.jpg[/icon][quo]тут что-то должно быть[/quo]

Отредактировано Lan Sizhui (Понедельник, 3 мая 17:45)

Почему-то он вполне спокойно ощущал, как по плечам скользит промокшая насквозь ткань, которую тянут чужие руки, а взгляд его оказался не более, чем удивлённым. На самом деле, это было настолько… неожиданно, что он как-то даже забыл отреагировать по-иному. Потом же как-то отзываться по этому поводу показалось бессмысленным. А вот сапоги, сапоги можно было и обсудить.
- Мне хотелось бы их сохранить, они мне нравятся. Нравились.
Погибло. Вместо со всей его одеждой, вместе со всеми его шаткими понятиями о пристойности. Вэнь Хунчжан слишком часто и много думает о неподобающем. Мужчине не пристало стесняться другого мужчину. Как и следить взглядом за стекающими по крепкому телу каплями воды, не в силах отвести взгляд, едва в силах удержать его на линии широких плеч, не давая соскользнуть ниже, а потом ещё ниже, цунь за цунем приближаясь к тому, чтобы… зачерпнуть из бочки воды сразу руками, щедро поплескать в лицо. Будь благословен её холод, призванный освежить голову и очистить мысли!
Всё ещё просто делать вид, будто ни в чём не бывало, будто происходящее его ни капли не волнует – в каком бы то ни было смысле. Потому что все смыслы сошлись в одном, почти как все эти водные «дорожки» стекали, в конце концов…
Не выталкивать же этого Юэ из сарая, заявляя, что он мешает ему мыться.
Потому что тот вовсе не мешал, обливается себе водой, глядит – а демон его знает, как, в неверном свете одного-единственного фонаря, притулившегося сиротливо на краю лавки и удивительно, как не сбитого прочь побросанными на неё вещами. Черпак у них один, и вырывать его из рук тоже не хочется, вообще не хочется лишний раз смотреть, приближаться, касаться – даже случайно. Тем более, случайно. А больше всего не хотелось, чтобы внизу живота потянуло, накрывая жаром, постепенно, мучительно медленно, но так же неотвратимо, как его падение на самое дно этой проклятой жизни и этой проклятой морали, не взирая ни на холодную воду, ни на холодные мысли. И ещё не хочется – стягивать сейчас нижние штаны, хоть тонкая мокрая ткань и не могла скрыть… ну примерно, ничего.
Штаны Хунчжан всё же сдёргивает, отбрасывая прочь с противным влажным хлюпаньем мокрой ткани об пол, и снова приближается к бочке, почти вот вплотную, не дожидаясь черпака и начиная обмывать потное тело руками, зачёрпывая воду, разливая её вокруг, вообще влезть в саму эту бочку хотелось, скрыться под водой с головой, утонуть, не всплывать никогда, растворяясь в холоде, надеясь, что он вымоет, выморозит единственную сейчас осязаемую мысль в голове, ощущаемую почти во всём теле и едва грозящуюся сорваться с языка – что он желает этого Юэ. Даже осознать сложно настолько, что проще разгрести ещё одни такие же конюшни, полные навоза, чем разгрести всё, что сейчас разрывало его разум на части. Впрочем, о разуме тут речи и не шло…
Оставалось только призвать на помощь всю свою выдержку, всё своё накопленное спокойствие, всё вложенное в него отвращение к «обрезанным рукавам» и прочим надкушенным персикам, отрешаясь от собственного желания этот самый недостойный плод вкусить, которое, наконец, обрело настолько непозволительный объём. Это всё из-за того, что весенние утехи, за которыми он пришёл, провалились к демонам. Точно – вот она, причина. Вот она, вина. Хунчжан просто хочет чужое тело. Не мужское тело. Не этого Юэ.
- Поторопись сам, - словно нехотя бросает он, со слишком преувеличенной сосредоточенностью смывая с себя следы грязи, будто задался целью протереть кожу до кости, словно заново начал считать каждое своё слово – стоит ли тот, с кем он говорит, чтобы произносить хоть что-то. – Нечего размываться.
[nick]Вэнь Хунчжан[/nick][status]ученик ордена[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/33/52990.jpg[/icon][quo]тут что-то должно быть[/quo]

Отредактировано Lan Sizhui (Понедельник, 3 мая 17:45)

Если отрешиться от происходящего, можно было решить, что они и вправду пришли сюда только помыться и, возможно, урвать немного сна…
Нет, не так. Они пришли сюда помыться и, возможно, урвать немного сна.
Хунчжан прикрыл глаза, стараясь дышать глубоко и размеренно, заранее зная, что это не поможет. Осталось радоваться – впервые за сутки – что приходилось добросовестно и любовно раз за разом блокировать собственную энергию, и без неё по венам словно бежал жидкий огонь, а вода могла начать кипеть сразу в ладонях, стоило её зачерпнуть. Его тело жаждало одержать верх над остатками разума, и ему это почти удалось. Дважды за последние сутки. Могло ли быть связано одно с другим?.. Тихо резко выдохнув, Хунчжан передумал открывать глаза. И резко открыл их, когда обожгло – холодом воды и жаром слишком близкого тела.
— Мы разве соревнуемся?
«Всегда, - хотелось сказать. - Но я не знаю, в чём. Уже не знаю».
Хотелось развернуться, что-то сказать – или не сказать, - но он изыскал в себе, где-то очень глубоко, силы просто отойти в сторону, по возможности – спокойно, уверенно, смирившись со своим телом, как с чем-то неизбежным, совершенно не мешающим жить, не пульсирующим везде – под кожей, в голове мыслями, чтобы развернуться, схватить, сжать, потянуть… Не думать о том, что тот так удобно, совсем на немного выше. Уйти от желания почувствовать на своём теле мужские руки. И вообще… почувствовать.
Вместо этого схватить первый попавшийся тюк с одеждой.
Казалось бы, что уже осталось скрывать друг от друга, что уже неверно понимать… Но, развернув чёрную ткань одежд, Хунчжан натянул на себя штаны почти как спасение, поправляя их без особого стеснения. Это же Юэ. Тот самый Юэ, который внезапно возник в ордене, как снег на голову свалился. Тот Юэ, который раздражал до зубовного скрежета своей этой улыбочкой и видом, будто собрался стать следующим главой Ордена – а главное, будто имел на это полное право. О чём может идти речь?
Не то, чтобы Хунчжан не осознавал, что происходит – или могло бы происходить, если отчаянно допустить, что всё это просто показалось, что им обоим просто нужна женщина, которых они так и не получили. Осознавал, даже получал несколько раз предложения разделить персик, одно – слишком робкое и туманное, поэтому можно было сделать вид, что ничего не понял. Второе – достаточно откровенное, чтобы заставить предлагавшего забыть об этом раз и навсегда, занявшись своим разбитым сердцем и разбитым лицом. Но определённого рода сомнения всё же возникли… И чем больше Хунчжан об этом думал, тем больше приходил к выводу, что это всё отвратительно, настолько отвратительно, что и внимания не стоит, так отвратительно… так же, как и этот Юэ.
Грубая простая ткань к коже ощущалась как что-то чужеродное, и он добросовестно затянул все возможные завязки, и проследил, чтобы ворот был запахнут настолько плотно и настолько высоко, как не носили, наверное, даже Лани в своём пресветлом Ордене. Мокрые волосы оставалось только сплести в некое подобие косы, особо не заботясь, как они будут выглядеть после такого. В конце концов…
Хунчжан не успел додумать мысль, как случилось всё то, что не смог сделать – он сам. Ненавидя прикосновения, принимать их, желать их – сейчас. Огнём - к шее, холодом - по плечам, в распахнутом, так тщательно расправленном ранее вороте. Найти в себе силы, которых всегда было немало, а сейчас, почему-то, слишком мало, и, уперевшись руками в плечи (наконец-то, коснуться) оторвать от себя, чтобы позволить себе выползти из-под этого тела, немного, но обретая подобие свободы и контроля, хотя бы – отдышаться. От желания убить на месте и просто от желания. От залепившего ноздри чужого запаха, за какие-то мгновения пропитавшего, казалось, насквозь. Глупо подумать, что, может, что-то ещё понял неправильно – а вдруг? Скользнув взглядом по влажным губам, сказать что-то такое. Что-то вроде «отвали» или «не приближайся ко мне» или «и давно ты обрезанный рукав?», и ещё неплохо бы издевательски рассмеяться при этом. Но тело, оно глупое, тело не понимает, оно само тянется враз пересохшими губами к этим губам напротив, и нет ничего, кроме этих губ, этих отвратительных поцелуев, этого до дрожи раздражающего Юэ, чьи губы он целует, целует жадно, жарко, мокро, с противными влажными звуками, как никого и никогда, потому что ещё никто не заставлял ненавидеть себя настолько сильно, чтобы хотелось рвануть зубами – губы, пальцами – эту дурацкую ткань, пробовать его языком, руками, пытаясь понять, что с ним не так, почему – он.
[nick]Вэнь Хунчжан[/nick][status]ученик ордена[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/3f/33/52990.jpg[/icon][quo]тут что-то должно быть[/quo]

Отредактировано Lan Sizhui (Понедельник, 3 мая 17:45)